Юрий Сушко - Последний роман Владимира Высоцкого
Что говорить, если даже Людмила Абрамова называла Иваненко самой умной из тех женщин, к которым Владимир был неравнодушен: «Я ею восхищаюсь и ей завидую…» Татьяна же не оставалась в долгу, высоко оценивая редкостную красоту, ум и начитанность Люси.
В то же время многих смущали излишняя прямолинейность, непоколебимость Таниных вглядов и поступков. Представляясь, она обычно предупреждала, что не пьет и не курит, априори открещиваясь от прочих «пороков». Исповедовала всеобщее братство и равенство. На ее поведении, безусловно, сказывались строгие, почти спартанские нравы, царящие в семье профессиональных военных (мама фронтовичка, служила стенографисткой при маршале Рокоссовском, отчим – боевой генерал). На первых порах родных смущала связь дочери с непутевым и к тому же женатым актером, генерал однажды даже выставил Высоцкого за дверь. И тогда Татьяна подговорила Владимира дать для ее родни домашний концерт. Она была уверена: сработает стопроцентно. И угадала, чутье не подвело. Лед настороженности был растоплен. С тех пор Татьянин отчим обожал Владимира. А мама все умилялась: «Они с дочкой гражданским браком жили. Он очень добрым, щедрым, нежным и талантливым человеком был. Вокруг него все паслись… Они приезжали ко мне уже выпивши целой компанией. Я вообще не запрещала. Это его была жизнь… Мне приятно было, что он приходил. Но, когда моя дочь с ним жила, он уже сильно выпивал. Бывало напьется, утром рано встанет, со стоном скажет: «Нина Павловна, куриного бульончика сварите!» Я бегу на рынок спозаранку за курицей, варю, он пьет бульон, а курицу выбрасывает на пол. Но не опохмелялся. Нет, нужно было работать…»
Прекрасно понимая, что красота вовсе не синоним таланта, Высоцкий все же пытался как-то помочь Татьяне взобраться на актерскую орбиту. Она приезжала к нему на съемки «Интервенции», он брал ее с собой в концертные «бригады». Пользуясь дружеским расположением Евгения Карелова, Владимир просил занять ее хотя бы в эпизодике фильма «Служили два товарища». Сочинив песни для картины Юнгвальда-Хилькевича «Внимание, цунами!», Высоцкий поставил условие: роль для Иваненко. Хотя режиссер понимал: «Не ведущая, не звезда, но, безусловно, очень яркая, фотогеничная… То, что она мне нравилась, я Володе говорил. А как может не нравиться женщина необыкновенной красоты – такая фигура, лицо, глазищи! Иваненко – одна из самых прекрасных женщин, которых я вообще в жизни встречал… Однажды, сидя рядом с ней в театре, я попросил поцеловать ее в щеку. Она укусила меня под глаз и сказала: «Я, кроме Володи, никого не целую». Даже поцелуя не могла себе позволить. Гениальная девка!»
Театралам Иваненко запомнилась разве что ролью Женьки Комельковой в спектакле «А зори здесь тихие…»; прочие же таганские роли были из разряда «на подносы», безымянные: 2-я придворная дама в «Галилее», плакальщица в «Пугачеве», подруга дома в «Мастере и Маргарите» и т. п.
Однако «благодаря» Высоцкому она лишилась роли Офелии в «Гамлете». Окольными путями она выяснила, что именно он убедил Любимова, что Наталья Сайко справляется лучше. Иваненко проявила характер и ошарашила Юрия Петровича лобовым вопросом: «Кто у нас главный режиссер – вы или Высоцкий?» Хотя даже близкие подруги были убеждены: «Была б талантлива, обиделась бы, ушла. А она – нет».
Татьяна в «Гамлете» довольствовалась бессловесной ролью Актрисы. А Марина Влади иначе как «актеркой» ее не называла.
При всей своей взвешенности, трезвой рассчетливости Татьяна все же допустила, пожалуй, примерно тот же роковой промах, что в свое время и Людмила Абрамова: переоценила собственные силы и степень влияния на Высоцкого, попыталась им руководить, направлять. Во всяком случае, порой в кругу друзей сам Высоцкий не раз был растерян поведением Таты и собственным бессилием, не зная, что с ней делать. Она могла себе позволить резко оборвать разговор Высоцкого с кем-то из близких приятелей, бесцеремонно скомандовав: «Хватит, пошли». Могла вмешаться и сказать ему: «Эту песню не пой. Давай другую…»
Ей почему-то все время казалось, что все ее хотят, говорил Игорь Кохановский. Явно преувеличивала свое женское обаяние и не стеснялась делиться своими фантазиями с Высоцким. Она-то как раз Владимира со старинным другом и поссорила. Хотя история эта, считал Игорь Васильевич, выеденного яйца не стоит: «Ну, выпили мы лишнего. Ну, поцеловались. Я потом Володе честно во всем признался». А вот более опытный сердцеед, актер Михаил Козаков подобной ошибки счастливо избежал. Когда его, «положившего глаз» на Татьяну, предупредили, что это «женщина Высоцкого», Козаков счел за благо от своих амурных замыслов тут же отказаться: тягаться с таким соперником было не то что трудно – просто опасно.
Геннадий Полока, помимо несомненных достоинств, понимал и недостатки Иваненко: «Может быть, он бы женился на ней, но просто она была человеком нетерпеливым и форсировала события, а таких людей, как Володя, форсировать нельзя. Это не нужно, он нервный человек…»
При этом она оставалась фанатично самоотверженной, преданной, когда кто-то злорадно комментировал срывы Высоцкого или пытался, по ее мнению, обидеть любимого. Когда главный режиссер в «воспитательных целях» заменил в «Галилее» захворавшего Высоцкого Борисом Хмельницким, Татьяна подговорила своих друзей вручить после спектакля новорожденному Галилею веник, увенчанный лентой «Не в свои сани не садись».
Поначалу Таня серьезной соперницы в Марине не видела. Ну, увлекся мужик красивой бабой, кинозвездой. Ничего, перебесится… Но после памятной словесной перепалки с Мариной Влади она предъявила Высоцкому ультиматум: если его встречи с этой заезжей парижанкой не прекратятся, она уйдет из театра и начнет отдаваться направо и налево. Потом стала названивать Владимиру домой. Нина Максимовна, доведенная до истерики, нажаловалась Золотухину и пригрозила, что «если эта сука и шантажистка не прекратит звонить по ночам и вздыхать в трубку, я не посчитаюсь ни с чем, приду в театр и разрисую ей морду – пусть походит с разорванной физиономией… Валерочка, помоги, надо поскорее разбить его романы… Тот, дальний, погаснет сам собой (все-таки – расстояния), а этот, под боком, просто срочно необходимо прекратить. Я узнала об этом от Люси совсем только что и чуть не упала в обморок».
Параллельные романы с Иваненко и Влади разрывали сердце Высоцкого напополам. И он ничего не мог с самим собой поделать. «У Тани к Володе была какая-то нездоровая, жертвенная любовь, – вспоминали ее знакомые. – Еще тяжелее ему стало, когда в его жизни появилась Марина Влади. Потому что даже тогда он не мог себе позволить окончательно порвать с женщиной, которая всю себя посвятила ему… Влади не могла дать ему того душевного покоя, тех бесконечных ночных разговоров «за жизнь», того тепла, которые дарила ему Иваненко. А Высоцкий, как всякий мужик, нуждался не только в красивой жизни, но и в домашнем уюте. Татьяна же любимому прощала то, что другим вряд ли простила бы».
