Джеффри Робинсон - Принцесса Монако
— Мне кажется, ей нравилась роль княгини, — утверждает Мэри Уэллс Лоуренс, известная американская бизнес-леди, основательница рекламного агентства Wells, Rich and Green Advertising Agency и старая приятельница Грейс. — Я это точно знаю. Но знаю и то, что она была хорошей матерью и любящей женой. Она была из тех женщин, которым нравится всегда быть красивой. Я знаю, каких трудов ей стоило стать своей в Монако. Ведь Грейс была американкой. Чтобы завоевать любовь монегасков, потребовалось время и особый талант.
Такое не каждому по силам. У нее был особый талант, я бы сказала, дар. Она была удивительным человеком. Она была не просто человеком, она олицетворяла собой идею. Идея состояла в том, что Монте-Карло — это прекрасная сказка в необычайно уродливом мире. Видите ли, в мире, где все вокруг становится все сложнее и сложнее, в мире, где вещи становятся похожи друг на друга, Монте-Карло сохранило в себе нечто сказочное. Мне кажется, было в Грейс нечто такое, что помогало ей превратить свою новую родину в сказку. Это сквозит во всем, что она делала. Она была настоящей звездой, а в современном мире не так уж много настоящих звезд. Знаменитых людей всегда хватало, но настоящих звезд мало.
После того как ее секретарша Филлис Блюм вышла замуж и уехала в Англию, Грейс взяла на эту должность молодую француженку по имени Луизетта Леви-Сусанн, которая проработала у нее 18 лет.
— Княгиня была не просто хорошенькой, — говорит Леви-Сусанн, — она была красавицей. Но она никогда не кичилась своей красотой. Это была идеальная красота, и возможно, именно поэтому Грейс была таким удивительным человеком. Идеальная красота в сочетании со своеобразной простотой никогда не вызывали ревности у других женщин. Из всех ее детей на Грейс, по-моему, больше всего похож Альбер. У них одинаковый темперамент. Когда я смотрю на Альбера, то узнаю в нем Грейс. Даже если я говорю ему что-то, а он как будто даже не слушает меня, через пару дней он обязательно мне ответит, что было типично и для его матери.
Хотя работать с Грейс было очень легко, Леви-Сусанн заметила, что княгиня очень строга в некоторых вещах, особенно в том, что касалось доверия.
— Если она доверяла кому-то, то доверяла во всем и всегда. Давайте скажем прямо: Монако — крошечное государство, где вечно ходят слухи и сплетни, но если Грейс кому-то доверяла, то искренне защищала такого человека от сплетен и наговоров. Помню, как-то раз она получила анонимное письмо от одной дамы, связанной с клубом садоводов. Речь в нем шла о женщине, которая там работала. В письме про нее были написаны всякие гадости. Княгиня посмеялась над злобным посланием. «Представляю себе, как эта особа сидит с чашкой чая и строчит письмо, чтобы оболгать свою подругу». Грейс тонко понимала подобные вещи.
Говорили, что Грейс холодная и бездушная, однако Леви-Сусанн с этим решительно не согласна.
— Княгиня хорошо владела собой. Она не любила показывать своих чувств, разве что в кругу близких людей. Не знавшие ее люди порой находили ее чересчур сдержанной. Она не выставляла напоказ свои привычки и слабости, о которых знали только ее близкие. Но холодной Грейс не была. Она была неподдельно доброй и очень внимательной по отношению к другим людям. Это проявлялось не только в том, как она разговаривала с окружающими, но и в том, как откликалась на их просьбы.
Княгине Грейс писали разные люди, нуждавшиеся в ее помощи: матери больных детей, одинокие старики, которым был нужен обогреватель, чтобы пережить холодную зиму, бездомные, лишившиеся крова, юноши, мечтающие излечиться от наркозависимости.
Желая помочь людям и видя, что общество Красного Креста Монако не успевает быстро реагировать на все просьбы, она учредила Фонд княгини Грейс и, по крайней мере на первых порах, лично выделяла для него деньги.
— Мне не нужен административный совет, который будет решать, что кому-то требуется операция или крыша над головой, — призналась она однажды Наде Лакост. — Я сама могу распределять деньги.
Ее забота о людях этим не ограничивалась. Узнав, что местным ремесленникам с трудом удается продавать свои изделия, Грейс открыла специальный магазин и благодаря своему имени помогала людям заработать на жизнь. Вскоре магазин приобрел популярность, и тогда она открыла второй.
Она проводила лето в Рок-Ажель. Она там часто работала, предпочитая не заезжать в Монако, и просила Леви-Сусанн после обеда привозить ей почту.
Княгиня Грейс каждый день получала горы писем и часто многочисленные подарки. Особенно когда в ее семье бывало прибавление. Грейс буквально заваливали свитерами домашней вязки и всевозможными сувенирами.
Если какой-нибудь подарок особенно нравился княгине, она ставила его на полку в кабинете или оставляла в апартаментах. Однако куда чаще она передавала кофейные кружки с надписью «Грейс» и пепельницы с собственным изображением для продажи на благотворительных базарах. Ненужную одежду она отдавала в организацию Красного Креста.
Одна женщина из Генуи так сильно восхищалась Грейс, что смастерила несколько книжек с вырезками из газет и журналов, где говорилось о княгине Монако, и каждый год на Рождество посылала ей очередную подборку. В ответ Грейс собственноручно писала ей благодарственные письма. Время от времени она приглашала эту жительницу Генуи в гости во дворец на чашку чая.
Мужчина из Москвы стал присылать в подарок княгине почтовые марки. В ответ Грейс отправляла ему марки Монако, и их переписка продолжалась несколько лет.
Однажды маленькая девочка обратилась к княгине с вопросом: «Сколько часов в день вам приходится сидеть на троне и носить корону?» Грейс лично ответила ей, написав, что современным монархам это не обязательно.
Конечно, она любила общаться с друзьями и, по крайней мере, в праздники писала им поздравительные письма. По словам Леви-Сусанн, Грейс постоянно пополняла список тех, кого необходимо поздравить с Рождеством.
— С каждым годом он становился все длинней и длинней.
Помимо текста, написанного секретаршей, княгиня любила добавить к открытке несколько строк собственной рукой.
Грейс не была большой любительницей шопинга: «Нет ничего более чуждого для меня, чем шопинг ради шопинга», — признавалась она. И все же не приходится сомневаться в том, что ей нравилась хорошая одежда и она умела ее носить.
По ее собственным словам, в первую очередь «восхищения достойны те, кто создают красивые вещи и дарят радость всем, кто меня в них видят».
Неудивительно, что Грейс неизменно оказывалась в списке 10 самых элегантных женщин мира.
Однако если она собиралась провести целый день в кабинете и ни с кем в этот день не встречаться или находилась дома вместе с семьей, то одевалась просто. Брюки, туфли на низком каблуке, платок на голове. В Рок-Ажель она носила джинсы и спортивную кофту, в Монако предпочитала более официальную одежду.
— Мы живем во дворце, — говорила она, — по нему как-то неловко расхаживать в джинсах.
Когда Грейс приехала в Монако, к ней был приставлен преподаватель французского языка. Занималась она прилежно, но продвигалась вперед медленно. Позднее она захотела заняться итальянским и вместе с несколькими подругами стала брать уроки. Как только они заговорили более-менее уверенно, во дворце был устроен любительский спектакль для небольшой группы зрителей. Надев шляпы и театральные маски, Грейс и ее соученицы сыграли на итальянском языке «Пиноккио».
Кроме того, княгиня хорошо вышивала, наверное, потому, что это доставляло ей истинное удовольствие. Помимо многочисленных подушек, Грейс украсила вышивкой жилет Ренье. Она так увлеклась этим видом рукоделия, что даже организовала клуб вышивальщиц.
Княгиня также рисовала, делала коллажи и несколько лет посещала уроки гончарного искусства.
— Я никогда не видела ее сидящей без дела, — вспоминала Надя Лакост. — Когда мы днем пили чай, она при этом вязала или вышивала. Когда у нее появлялось свободное время, она отправлялась на прогулку. Она обожала гулять. Обычно она выходила на тропу, ведущую к морю, и шла по ней вдоль берега. Или гуляла по горам рядом с Рок-Ажель. Грейс интересовалась цветами и, отправляясь на прогулку, всегда брала с собой ножницы и маленькую сумочку. По дороге она останавливалась, чтобы срезать цветок или собрать листья. Дома она помещала их между страницами книг и засушивала. В ее доме невозможно было найти такую книгу, из которой бы не вывалился засушенный цветок или листок.
Шли годы, дети росли, и Грейс стала тосковать по вещам, к которым привыкла в Америке. Она никогда не скрывала того, что она американка, у нее и всех ее детей долгое время были американские паспорта. В конце концов они отказались от них по налоговым соображениям. И все же ей не хватало некоторых чисто американских удобств, и она пыталась воссоздать их в княжестве.
