Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
Б. Н. вернул с Юга раздел Программы о капитализме. Позвонил: мол, много работал «сам». Сделал как надо для Программы. Посмотрел я: соединил яковлевский и мой варианты, впихнул много из старой Программы. Вновь, таким образом, получился ералаш.
Симбиоз невежества и чиновничьего желания угодить — угадать, чтоб понравилось новому начальству. Теория ему «до фени», как и соответствие реальностям.
Попросил также меня почитать «отчет», который он от имени рабочей группы будет читать на Программной комиссии (о ходе и состоянии дел). Впрочем, он уже послал его Черненко. Совершенно неделовой текст (подготовлен Пышковым): пропагандистская речь, которая всякому современному человеку было бы просто стыдно зачитывать перед «коллегами» на Политбюро. Будто — это для трибуны перед агитаторами райкомовского ранга. Оказывается, никаких проблем не было в ходе работы рабочей группы, и вообще нет проблем при подготовке Программы, по которой следовало бы посоветоваться с членами Политбюро, спросить их мнения, куда вести дело.
Нет и главного в Программе — цели. В 1961 году Никита сформулировал нереалистические цели. Но они прозвучали вдохновляюще. И, может быть, даже можно было, если не достичь, то продвинуться к ним, если бы правильно начать движение. Может быть, тогда и Октябрьский Пленум 1964 года не понадобился. Но это — особый вопрос. Теперь же «дуем на воду». И вообще — никакой цели в Программе нет, одни средства: «поднять», «повысить», «усовершенствовать», «укрепить» и т. д. Т. е. то, что люди ежедневно читают в газетах.
Нет даже перечисления новых вопросов и тем, которым надлежит быть в новой редакции Программы (ни по социализму, ни по капитализму).
А между тем у нас, у кадров партии есть и понимание новых проблем, новой ситуации и умение их изложить. Взять хотя бы статью Загладина в № 4 журнала ИМЭМО. Блестящая статья, целыми абзацами можно прямо переносить в Программу. Но подобного Б. Н. не допустит по целому ряду причин, среди них, увы, — по непониманию их, по своей теоретической замшелости и из-за сугубо пропагандистского склада ума.
Черненко чуть ли не каждую неделю выступает с заявлениями, ответами на обращения иностранцев, ответами на вопросы «Правды» и т. д.
10 апреля 1984 г.Иду на Пленум. А пока: Б. Н. вернулся с Юга. Подсунул ему свое мнение о его докладе для Программной комиссии: впервые, мол, Программа КПСС «без идеала», одни только средства «движения вперед», а к какой цели? Намекнул на формулу Бернштейна. Во-вторых, неделовой характер текста: высокопарность и газетные фразы, будто для аудитории с трибуны. Даже не перечислены новые проблемы, не говоря уже о том, как «по-новому» они будут де изображены. Нет даже упоминаний о конкретных программах, уже утвержденных (продовольственная, энергетическая).
Записка вполне нахальная. Он должен был обозлиться, но я этого не заметил. И когда разговаривали о Программе — он только об одном — о разделе по кризису капитализма, который мне пришлось вновь «выпрямлять», приводить к литературной форме (после редактуры Соколова, на котором Б. Н. хотел проверить не осталось ли чего от завиральных концепций Меньшикова).
А затем работал с ребятами над докладом для него же — перед редакторами коммунистических газет — 3–4 мая опять собираем. И будет опять их поучать.
Живу в почти нестерпимом ожидании чего-то: то ли со мной что-нибудь должно вот-вот случиться, то ли в кремлевской верхотуре что-то должно произойти, то ли в недрах нашего благословенного пономаревского ведомства, то ли в моих «социальных отношениях» с окружающими людьми… Не знаю… Может быть, это более глобальное предощущение: в мире что-то вдруг изменится и пойдет совсем иначе. Хотя откуда бы взяться… Может быть, в духовной культуре у нас, в советской, произойдет какой-нибудь прорыв — вперед или назад. И то и другое объективно возможно.
Словом, после Андропова опять надвинулась атмосфера безвременья и застоя!
14 апреля 1984 г.Б. Н. окончательно втянул меня в программные дела. А делаются они худо.
Прошел Пленум. Была сессия. Рукоплескания и восхваления как при Брежневе, только звучат и выглядят они теперь еще более лицемерно и противно. Речь его — хорошая и правильная, доклад Зимянина о школе — тоже. Но прения (за вычетом президента Александрова, который играет роль высокоинтеллектуального Щукаря) — пустой ритуал.
Слова и замыслы правильные, им веришь. Они, если станут делами, действительно, могут коренным образом изменить нашу жизнь. Однако, видя кухню и наблюдая пошлое, неоднократно теперь уже повторенное, затертое чинопочитание — охватывает даже не сомненье, а тоска. Если человеку «это» надо и если он и его окружение считают, что «так надо» для отправления власти и «правильного хода дел», то очень мало вероятно, что слова станут действительно делами.
Конечно, это — от отсутствия культуры, а значит и «воображения». Не от цинизма и злых намерений. Но культура — это значит стиль, а стиль — Ленин — сам стиль нам нужен сейчас прежде всего.
17 апреля 1984 г.Вчера был крупный, даже скандальный разговор с Пономаревым. После его очередной сцены. В пятницу дал ему доклад для редакторов газет компартий — очередное, придуманное им самим «мероприятие». (взамен, как он не перестает твердить, Международного Совещания коммунистических и рабочих партий, на которое никто не соглашается), чтоб еще раз поучить коммунистов, что им делать, как разоблачать американский империализм и хвалить Советский Союз.
Так вот, встретил он меня словами: ужасно, плохо из рук вон, прямо не знаю что делать, невероятно слабо, ни в какое сравнение с докладом, который я делал (на таком же Совещании) в ноябре и т. д. и т. п.
Я взорвался: мол, скажите, в чем плохо и как сделать хорошо, и будет сделано. Кажется, за 25 лет вас ни разу не подводили. Но зачем каждый раз унижать и перечеркивать, смешивать с грязью работу не таких уж совсем глупых людей, которые делали ее для вас, делали искренне, не халтуря, отдавая вам свои знания и уменье! В конце концов, я отвечаю за этот текст, я сам писал много из того, что вы сейчас обругали, мне принадлежит и вся схема и все редактирование. Так что я все это принимаю на свой счет. А я не мальчишка, не школьник, мне через месяц 63 года и мне надоело выслушивать подобные нотации. Насколько мне известно, ни один из Секретарей ЦК не позволяет себе подобного с людьми, которые пишут для них. Да и вы не позволяете себе так разговаривать, например, с Загладиным. Неужели потому, что он вхож в верхние двери?! Не хотелось бы так думать.
И т. д. в этом скандальном и в общем хамском духе.
