Георгий Жуков - Воспоминания и размышления
Грандиозная по своим масштабам морская десантная операция в Нормандии не нуждается в фальшивой лакировке. Надо сказать объективно: она была подготовлена и проведена умело. Наибольшее сопротивление основным экспедиционным силам союзников немцы оказали только в июле 1944 года, когда они перебросили в этот район свои силы со всего побережья северной части Франции. Но и тогда они были подавлены многократным превосходством сухопутных и воздушных сил союзников. В полном смысле наступательных операций союзников, таких, которые были бы связаны с прорывом глубоко эшелонированной обороны, борьбой с оперативными резервами, с контрударами, как это имело место на советско-германском фронте, там не было и быть не могло из-за отсутствия войск противника.
Наступательные операции американских и английских войск, за исключением единичных, проходили в виде преодоления подвижной обороны немцев. Главные трудности в продвижении союзных войск, по словам Д. Эйзенхауэра, состояли в сложностях по устройству тыловых путей и преодолению местности.
Меня очень интересовало контрнаступление немецких войск в Арденнах в конце 1944 года и оборонительные мероприятия союзных войск в этом районе. Надо сказать, что Д. Эйзенхауэр и его спутники без особого желания вступали в разговоры на эту тему. Из их скупых рассказов было все же видно, что удар немецких войск в Арденнах для штаба Верховного командования и командования 12-й группы армий генерала Бредли был внезапным и американцы не могли выдержать ударов противника.
У Верховного командования союзников были большие тревоги и опасения за дальнейшие действия противника в Арденнах. Эти опасения полностью разделял У. Черчилль. 6 января 1945 года он обратился к И. В. Сталину с личным письмом, в котором чувствовалась тревога. В нем он сообщал, что на Западе идут очень тяжелые бои и что у союзников создалось тяжелое положение в связи с большими общими потерями и утратой инициативы.
О том, насколько союзники были заинтересованы в быстрой реакции на это сообщение со стороны Советского Союза, говорит хотя бы тот факт, что письмо это было направлено в Москву с главным маршалом авиации Англии Артуром Теддером. Расчет их был такой: если Советское правительство именно в этот период даст указание своим войскам перейти в наступление, то Гитлер вынужден будет снять свои ударные войска с Западного фронта и перебросить их на восток против Красной Армии.
Как известно, Советский Союз, верный своим союзническим обязательствам, ровно через неделю развернул грандиознейшее наступление по всему фронту, которое до основания потрясло группировки немецких войск на всех стратегических направлениях и вынудило их с колоссальнейшими потерями отойти на Одер–Нейсе–Моравска–Остраву, а весной оставить Вену и юго-восточную часть Австрии.
Вспоминая об этом, Д. Эйзенхауэр сказал: – 12 января русские начали свое мощное наступление. Для нас это был долгожданный момент. У всех стало легче на душе, особенно когда мы получили сообщение о том, что наступление советских войск развивается с большим успехом. Мы были уверены, что немцы теперь уже не смогут усилить свой Западный фронт.
Это было очень важное признание Верховного командования союзных войск, свидетельствующее о том большом значении, которое имело для союзников январское наступление советских войск. К сожалению, после войны, когда уцелевшие гитлеровские генералы, как, впрочем, и некоторые известные военные деятели из числа наших союзников в прошлой войне, стали наводнять книжный рынок своими мемуарами, подобная объективная оценка событий Второй мировой войны, данная Д. Эйзенхауэром в 1945 году, стала появляться все реже и реже, а извращения фактов и инсинуации все чаще и чаще. Не в меру ретивые стали договариваться даже до того, что якобы не Красная Армия своими активными действиями против немцев способствовала успеху американцев в период их сражений в районе Арденн, а американцы чуть ли не спасли этим Красную Армию.
Касались мы в разговоре с Д. Эйзенхауэром вопроса о поставках по ленд-лизу. И здесь тогда все было ясно. Однако в течение многих послевоенных лет буржуазная историография утверждала, как и продолжает утверждать до сих пор, что якобы решающую роль в достижении нашей победы над врагом сыграли поставки союзниками вооружения, материалов, продовольствия.
Действительно, Советский Союз получил от союзников во время войны важные поставки для народного хозяйства – машины, оборудование, материалы, горючее, продовольствие. Из США и Англии было доставлено, например, более 400 тысяч автомобилей, большое количество паровозов, средств связи. Но разве все это могло оказать решающее влияние на ход войны? Я говорил уже о том, что советская промышленность достигла в годы войны огромного размаха и обеспечила фронт и тыл всем необходимым. Повторяться нет смысла.
Относительно вооружения могу сказать следующее. Мы получили по ленд-лизу из США и Англии около 18 тысяч самолетов, более 11 тысяч танков. К общему числу вооружения, которым советский народ оснастил свою армию за годы войны, поставки по ленд-лизу составили в среднем 4 процента. Следовательно, о решающей роли поставок говорить не приходится.
Что касается танков и самолетов, которые английское и американское правительства нам поставляли, скажем прямо, они не отличались высокими боевыми качествами, особенно танки, которые, работая на бензине, горели как факелы.
Большой интерес проявил Эйзенхауэр к операции по прорыву ленинградской блокады, битве за Москву, Сталинградской и Берлинской операциям. Он спросил, насколько физически тяжела была обстановка лично для меня, как командующего фронтом, во время сражений под Москвой.
– Битва за Москву, – ответил я, – была одинаково тяжела как для солдата, так и для командующего. За период особо ожесточенных сражений с 16 ноября до 8 декабря лично мне приходилось спать не больше 2 часов в сутки, да и то урывками. Чтобы поддержать физические силы и работоспособность, приходилось прибегать к коротким, но частым физическим упражнениям на морозе и крепкому кофе, а иногда к двадцатиминутному бегу на лыжах.
Когда же кризис сражения за Москву миновал, я так крепко заснул, что меня долго не могли разбудить.
Мне тогда два раза звонил Сталин. Ему отвечали: «Жуков спит, и мы не можем его добудиться». Верховный сказал: «Не будите, пока сам не проснется». За то время, что я спал. Западный фронт наших войск переместился вперед не меньше чем на 10–15 километров. Пробуждение было приятным…
По прибытии Д. Эйзенхауэра в Москву И. В. Сталин приказал начальнику Генерального штаба А. И. Антонову познакомить его со всеми планами действий наших войск на Дальнем Востоке.
