Людмила Лопато - Царица парижских кабаре
После такого успеха у меня был подписан гастрольный контракт. И в марте 1948 года я уехала в Канаду, в Монреаль, на три недели – петь в большом отеле «Норманди», в ресторане «Самовар».
В те месяцы, в нью-йоркской «Русской чайной» и в монреальском сияющем «Самоваре» я очень остро почувствовала ночную, бесшабашную, полную товарищеских чувств жизнь артистов кабаре. Так разнообразны были номера этих вечеров, такие разные люди выходили вместе со мной на сцену. Но как все они отличались от меня тогдашней – живой и веселой, но благовоспитанной и послушной барышни-консерваторки, проведшей юность под заботливой опекой мамы и острым прищуром Альмы Эдуардовны!
От меня, молодой матери семейства, хозяйки дома, жены человека, делающего неплохой бизнес, артисты кабаре, новые мои товарищи, отличались свободой, смелостью и каким-то очень русским – и очень артистическим! – умением сказать: «А! Не беда…»
Они были пленительны своей независимостью. И я, кажется, именно тогда научилась у них этой легкой бесшабашности, за которой стояли труд и храбрость, – блистать на сцене и жить, как перелетная птица.
Они подбадривали меня. И я переставала чувствовать себя одаренной любительницей искусств, обеспеченной молодой дамой, зависимой от опеки семьи.
Уцелели вырезки из монреальских газет 1948 года.
Какие экзотические личности были моими товарищами в кабаре «Самовар»! Сколько языков звучало в программе: артисты легко переходили с английского на испанский, с русского на французский.
Впрочем, и публика русского кабаре видывала виды!
И говорила на многих языках.
Рецензенты писали о моих товарищах:
«Мария Кармен дель Гомец манипулирует кастаньетами с истинно кастильской поэзией: у нее есть та осанка королевы, тот изгиб ноги, который создает великих иберийских танцовщиц! И этот голос – немного хриплый, столь типичный для испанских певиц…»
«Фантазию близнецов Блэкборн не объяснишь: их надо видеть, чтобы понять. Танцоры-чечеточники, два красивых рослых юноши, поразительно похожие друг на друга, они нашли очень оригинальную и уникальную манеру, определяющую стиль всего номера. Эпизод, в котором между ними размещено зеркало, требующее максимальной согласованности движений, – и весьма занимательный кунштюк, и весьма счастливый эффект. Все жесты так точны, что близнецы множатся в глазах зрителя: оба юноши действительно кажутся ожившими зеркальными отражениями друг друга…»
«Раша Родель стал симпатичен публике с первой встречи. Мы полюбили его манеру денди былых времен, его обаяние и его изысканность, его четкую мелодическую фразировку (слушателю кажется, что у него это феномен не хорошей школы, а хорошего вкуса), его баритон и эту манеру держаться на эстраде – как будто он поет специально, исключительно для вас и этим оказывает вам немалую честь…»
А вот и я в этом ряду, в строках статьи, точно на старой фотографии:
«Первые звуки голоса этой сдержанной хрупкой белокурой женщины, чьи черты так явно передают тип славянской красоты, – непривычны. Ее голос – скорее слабый, того легкого, глуховатого тембра, к которому надобно сначала привыкнуть. Но слушатель быстро становится завоеван ее шармом, который действует на вас все сильнее и все тревожнее. Все в этой странной женщине содействует впечатлению, которое она производит на публику: колеблющийся жест, всегда почти один и тот же, грустная улыбка, в которой живет тень сомнения во всем, и тень нежной ласки, и славянский акцент, который так усиливает этот неодолимый женский шарм.
Впрочем, вряд ли можно словами раскрыть состав этой смеси покорности судьбе, слабости, улыбки сквозь слезы.
Людмила Лопато – большая артистка, и мы приветствуем поклоном ее искусство».
Русское кабаре, успешно пережившее в Монреале и мировой кризис, и мировую войну, с размахом отпраздновало свое двадцатилетие как раз в дни моего ангажемента. «Со своей белокурой головкой, со своими печальными чертами, со своей атмосферой тихой печали, незамеченной трагедии, со своим телом, которое так откидывается, когда она садится, – Людмила Лопато сама создает атмосферу своих песен. Кажется, это легкая птица со сломанным крылом поет, жалуясь на свое горе. И этот теплый голос, всегда теплый, овладевающий вами, с легким славянским акцентом, который лишь усиливает шарм, – преподносит ее песни: «Вообразите» или «Я продала дьяволу душу…» или восхитительную русскую песню «Сердце». Людмила Лопато следует традиции больших певиц, каких мы сегодня встречаем все реже и реже, – она сама творит свой индивидуальный мир и индивидуальный миг», – писал рецензент юбилейного вечера.
Такими необыкновенными словами Канада проводила меня домой.
К концу моих трехнедельных выступлений в Монреаль приехал Никита с сыном.
В такси, по дороге в аэропорт, муж протянул мне красивую брошь и три бело-розовые орхидеи.
Я поблагодарила. И тихонько вытащила из сумочки свой канадский чек.
Ники посмотрел на него и сказал: «Людмила, спасибо тебе за все, но те времена прошли. Нам больше это не нужно. Ты и так сможешь иметь все, что захочешь».
Он выбросил чек в открытое окно такси. И повел нас с сыном завтракать.
Я не могу даже вспомнить в точности свои чувства тогда. Легко ли мне было отказаться от работы в кабаре? Что я думала о поступке Ники? Не помню! Стерлось…
Но внешне все шло тихо, по-прежнему, только Делянушка подрастал.
КомментарииАлександра Прегель – Прегель Александра Николаевна (урожденная Авксентьева, пседоним Авксент, 1907–1984), художница. В Париже 1920-х гг. училась у Н. Гончаровой и В. Шухаева, в 1930-х гг. – участница групповых выставок («Салон независимых», «Осенний салон» и др.). С 1937 г. жена ученого Б. Прегеля, брата поэтессы Софии Прегель. С 1940 г. жила в США. В 1940-х – 1950-х гг. прошло несколько ее персональных выставок в Нью-Йорке и Париже. Создала цикл иллюстраций к Библии.
Цетлина — Цетлина Мария Самойловна (урожденная Тумаркина, в первом браке Авксентьева, 1886–1972), издатель, общественный деятель, жена М. Цетлина (с 1910 г.) Была деятельным членом Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции. В США (с 1940 г.) – издатель «Нового журнала», альманаха «Опыты».
Андрей Седых – настоящее имя Цвибак Яков Моисеевич (1902–1994), журналист, писатель, литературный критик. Секретарь И. Бунина во время его «нобелевской» поездки в Стокгольм (1933). Сотрудник, затем редактор крупнейшей русскоязычной газеты США «Новое русское слово» (1973–1994), автор сборника очерков «Париж ночью» (1928), книги о поездке в СССР «Там, где была Россия» (1929) и мемуаров «Далекие, близкие» (1962), где рассказал о своих встречах с А. Куприным, С. Рахманиновым, Ф. Шаляпиным, П. Милюковым и др.
