Вадим Бакатин - Дорога в прошедшем времени
«Плюрализм», как мечтал Михаил Сергеевич, должен быть социалистическим. Однако это оказалось невозможным. Если после семидесяти лет затыкания ртов людям вдруг разрешили говорить и спорить, только идеалисты могут ожидать, что дискуссия пойдет «в русле социалистического выбора». Скорее наоборот. Проблем масса, живут люди скверно. Кто виноват? Сталинизм? Деформации? Возможно. Это интересно, но это мало волнует. Кто сегодня правит? Кто руководящая и направляющая? КПСС? Другой силы нет. Значит, она во всем и виновата. И весь «социалистический плюрализм» сведется к нападению на одного. Этот один есть мифический абстрактный партаппаратчик, который даже если и неплохой человек и добросовестный работник, изначально будет считаться злом.
А кроме того, не привык он к политическим дискуссиям, прожив жизнь в комфортных условиях за спиной священных мужей, мудрейших из мудрых – Карла Маркса, Ленина и… очередного генсека. А поскольку у его оппонентов, различного розлива демократов, политической культуры тоже кот наплакал, то вся гласность и плюрализм в конечном итоге сведутся к травле КПСС, ее деморализации, потере остатков и без того небольшого авторитета. Можно было бы сказать, что это и требуется. Демократия предусматривает, что авторитет и доверие завоевывают делами. Но сможет ли деморализованная, дезориентированная партия что-то сделать? А ведь другого механизма в стране уже 70 лет не было. Советы, профсоюзы – ширмы социалистической демократии. Все держалось на партии. И это была главная ошибка Горбачева – он сам не уяснил еще, что мы будем строить после «развитого социализма». Новые прилагательные «гуманный, демократический» очень туманны. «Социализм – живое творчество масс», в Российской империи – очень утопичный лозунг! Итак, что и как строить – не решили. Критику – стимулировали. Плюрализм – приветствовали. Единственный механизм власти – деморализовали, сделали неработоспособным. Я не говорю о двадцатимиллионной партии как о механизме. Подавляющее большинство коммунистов были пассивны. Не они – «механизм». Я говорю о пусть ошибочной, но все-таки привычной, признанной идеологии, идеологии социализма, а главное – о вертикали власти. Политбюро – обком – райком – партком. Важно было сохранить ее, поддержать, отмобилизовать и с ее помощью начать экономические и институциональные преобразования, совершенствование социализма. А в конечном счете мог быть такой отход от его догм, что от ленинизма вообще мало бы что осталось.
Абсолютно убежден, что если бы, например, политбюро или пленум ЦК поставили задачу активно развивать фермерское движение, партия точно так же, как она «сделала» коллективизацию, как боролась с пьянством или проводила глупейшую кампанию «борьбы с нетрудовыми доходами», сделала бы и фермеров. И все – ради решения продовольственной проблемы, повышения благосостояния трудящихся, во имя укрепления социализма.
М.С. Горбачев напоролся на то, о чем сам много говорил, цитируя Ленина. Нельзя, не решив главного, браться за частности… Главного он не решил. Куда идти. Правда, он цитировал и Наполеона. Главное – ввязаться в бой, а там будет видно. В итоге – заболтали перестройку. Произошло то, от чего Михаил Сергеевич часто предостерегал. Он «угадал» на сто процентов. Говорил «заболтают», и заболтали. И думаю, никого, кроме себя самого, винить в этом Михаил Сергеевич не может. Если позволено будет так выразиться, «стиль перестройки» – это его стиль. Бесконечные советы, разговоры, а в итоге спуск на тормозах. Особенно любил советоваться с Н.И. Рыжковым. Всего боялись. Бунт мерещился. Ярким примером может служить пресловутая программа «500 дней». Как бы над ней юмористы ни изгалялись, все-таки это была программа. Алгоритм освобождения от диктата плана и зарождения частной инициативы. Два дня «советовались». В итоге – «соломоново» решение. Поручить А.Г. Аганбегяну в недельный срок примирить непримиримое. Соединить рынок без собственника с планом без дисциплины. Очень много было разговоров и недостаточно дела. Мне неприятно писать об этом, потому что всегда я поддерживал М.С. Горбачева, был человеком его команды. Но когда анализируешь прошлое, честным надо быть не меньше, чем когда живешь в настоящем. Я не осуждаю Горбачева, а уж тем более – не сужу. Просто и он, и мы сами взялись за то, что сделать не сумели. Конечно, это не оправдание, но мне представляется, что не было в истории более трудного дела: после семидесяти лет того, что мы несправедливо называли социализмом, вернуться без катаклизмов на путь естественного цивилизованного, свободного развития. Сверхтрудная задача. Сейчас, после стольких лет бесчинствования «демократов» и «криминала», даже стали говорить, что эта задача в принципе была нерешаема. Нет, была решаема! Но для тех, кому пришлось ее решать, задачка оказалась не под силу.
Однако в первые перестроечные годы «партийный механизм» действовал достаточно эффективно. Во всех аудиториях, при любом «плюрализме» я как первый секретарь обкома получал поддержку и одобрение. По любой острой теме, даже если это были непопулярная борьба с пьянством или ненавистные для рабочего вздувающие цены «кооператоры». Самая консервативная, убежденно догматическая коммунистическая аудитория – это ветераны войны и труда. И я всегда находил время их собирать, посоветоваться, рассказывать о планах, о пленумах, о делах…
Хорошо помню, как собрал я моих любимых стариков в их клубе рассказать о январском (1987 г.) пленуме ЦК КПСС. На нем речь шла о перестройке и кадровой политике партии. Тогда, наверное, впервые в официальной аудитории М.С. Горбачев был особенно откровенен и резок в критике сталинизма, застойных времен и нынешних партийных кадров. Говорил о «механизме торможения перестройки», который надо сломать. Горбачев был очень недоволен работой кадров, подозревал чуть ли не саботаж решений съезда и апрельского (1985 г.) пленума ЦК.
И что же ветераны? Более благожелательно настроенной аудитории, разделяющей мнение Горбачева, я не видел. Они были и за Ленина, и за Сталина (про себя), но они же были и за Горбачева, и, пожалуй, они даже были большими перестройщиками, чем он сам. Эта политически активная, но консервативная часть партии была готова поддержать любое решение ЦК, если оно направлено на улучшение положения в стране. Их заботило не отступление от старых догм, а реальное, пусть небольшое, улучшение жизни в городе. Есть прогресс в обеспечении продовольствием, жильем – поддержат любой «ревизионизм». Не называйте его только ревизионизмом, пощадите большевистское прошлое хороших людей. А вот когда по причинам, о которых скажу позже, положение стало ухудшаться, тогда поддержки даже такого любимого Горбачевым лозунга, как «больше социализма», – не получишь. Скажут прямо, что мы демагоги и болтуны. Заболтали мы в конце концов перестройку, упустили время, отдали инициативу черт знает кому, – еще большим демагогам, только от «демократии» и антикоммунизма.
