Бен Мезрич - Миллиардеры поневоле. Альтернативная история создания Facebook
Шон приподнялся на локте. Он понятия не имел, чьи это лифчик, юбка, майка и пояс, — они могли принадлежать гостье кого-то из соседей или подружке кого-то из гостей. На вопрос, почему вещи в его комнате, он ответить не смог. Возможно, он знает их хозяйку, а может, и нет. Но она его, скорее всего, знала — или, как минимум, думала, что знает. В Стэнфордском университете Шона Паркера знала каждая собака. Это было забавно хотя бы потому, что Шон там не учился. В здании, где он жил, обитали студенты, оно располагалось рядом с кампусом и фактически служило общежитием. Сам Шон студентом Стэнфорда не был и даже колледжа не кончал. Но это не мешало ему быть звездой кампуса.
Конечно, он не мог тягаться славой со своим бывшим партнером по бизнесу Шоном Фэннингом, но тем не менее. В свое время два совсем еще юных парня совершили переворот в индустрии звукозаписи, запустив файлообменный сервис Napster — с помощью их сайта все желающие могли бесплатно доставать любую музыку, которой сами же делились друг с другом через Интернет. Napster пользовался неимоверным успехом и знаменовал собой настоящую революцию… Ну да, в конце концов затея рухнула — но даже рухнула она красиво.
В Napster, одним из основателей которого Шон Паркер стал после того, как еще школьником познакомился в чате с Фэннингом, революционная составляющая затмевала коммерческую. Благодаря Napster открылся свободный доступ к любой музыке, открылась возможность ее скачивания — каждый обладатель компьютера мог отныне слушать все, что душе угодно. Свобода — не это ли главное в рок-н-ролле? Не это ли, по идее, главное в Интернете?
Звукозаписывающие компании, разумеется, рассуждали по-другому. Эти компании — чтоб им сдохнуть — аки фурии набросились на парочку Шонов. Те отважно оборонялись, но финал схватки был с самого начала предрешен. Когда сервис окончательно накрылся, кое-кто обвинял в этом Шона Паркера — появились сообщения, что какие-то написанные им мейлы в конечном итоге помогли звукозаписывающим компаниям одержать верх в юридических баталиях. Его юношеская дурость стоила Napster жизни. Но, с другой стороны, стремление все выдавать наружу и ничего не держать в себе было не только бедой, но и сильной стороной Шона.
Сам он ни о чем не сожалел. Он вообще никогда ни о чем не жалел.
После закрытия Napster он мог бы впасть в спячку, тихо вернуться домой к родителям. Вместо этого Шон взялся за прежнее. Пару лет спустя он с двумя ближайшими друзьями принялся за разработку идеи, также основанной на обмене — на сей раз обмене электронными посланиями и контактной информацией. Сначала появился скромный бесплатный сервис, с помощью которого посылались запросы на обновление информации — со временем он превратился в стабильно работающую систему хранения самообновляющихся записных книжек. Друзья назвали ее Plaxo.
Но и тут все скоро развалилось. Сама компания продолжала существовать и стоила теперь, поди, многие миллионы, а вот участию в ней Шона пришел конец. Финиш. Как это виделось Шону, его просто взяли и выперли из собственной компании. Причем сделали это совершенно мерзким способом.
Мерзким изгнание было потому, считал Шон, что им занимался редкостный гад — классический злодей типа соперника Джеймса Бонда, жутко скрытный валлиец, чья мания величия могла сравниться разве что с его же банковским счетом. Увы, но именно Шон в свое время предложил привлечь в компанию этого монстра венчурных инвестиций. Майкла Морица не назовешь рядовым венчурным инвестором — он был, ни много ни мало, партнером Sequoia Capital[30] и идолом для большинства финансистов Кремниевой долины. Вложения в Yahoo и Google принесли ему такие несметные деньжищи, что уже давно никто не задавал ему лишних вопросов.
Мориц, по мнению Шона, был хитер, скрытен и упрям. С самого начала они с Шоном бодались практически по любому вопросу. Шон был молод, мыслил свободно и любил рискнуть; Морица интересовали только деньги. Где-то через год после того, как Sequoia сделала инвестиции в компанию, Мориц решил, что Шон должен ее покинуть. Уйти из им же основанной компании?! Шон, естественно, отказался. В разгоревшейся затем битве он потерпел поражение. Двое ближайших друзей, с которыми он создавал компанию, уступили давлению со стороны Морица и совета директоров. Тогда Шон заявил, что уйдет, но только если ему сначала выплатят деньгами стоимость его доли в компании. После этого Sequoia вышла на тропу войны. Шон был уверен, что Мориц пошел по тому пути, какого и следовало ожидать от злодея антиджеймс-бондовского склада, — нанял сыщиков и велел им накопать компромат, который вынудил бы Шона уйти.
Шон начал замечать, что по улицам за ним следуют машины с затемненными стеклами, что при разговорах по стационарному телефону в трубке раздаются непонятные щелчки. На сотовый стали поступать звонки с незнакомых ему номеров. Ему становилось жутковато.
Может быть, его и вправду пытались на чем-нибудь поймать. Шон уже прославился благодаря Napster и Plaxo и, как любой в его возрасте, любил оттянуться на вечеринках. Любил девушек. Иногда сразу нескольких. Он был кем угодно, но только не святым. В свои двадцать с небольшим он пользовался репутацией рок-короля Кремниевой долины. Он говорил слишком быстро и так же стремительно мыслил. В его манере было что-то очень резкое, маниакальное — и от этого порой случались недоразумения.
Неизвестно, попался Шон на чем-нибудь или нет, но он знает, что именно Мориц выставил его за дверь. Выгнал из собственной компании. Вынудил отдать ключи от своего создания. Вместе с компанией Шон потерял и двух лучших друзей. Все это было мерзко, жалко и, по мнению Шона, несправедливо. Но что произошло, то произошло. В Кремниевой долине подобная дрянь случается постоянно.
С Plaxo для Шона Паркера было покончено, но в покое его не оставляли. После скандального дубля Napster-Plaxo желтые электронные медиа принялись за него с еще большим азартом. В их подаче Шон превратился в этакий образец распущенности и разгула: девочки, дизайнерские шмотки, высосанные из пальца истории про наркотики — кокс, кислота… Шон не удивился, если бы, открыв Gawker,[31] увидел там новость о том, как он ширяется кровью тюленей-бельков.
От мысли, что он — распущенный гуляка, самому Шону становилось смешно. Любому, кто знал его по городку Шантильи, штат Вирджиния, она показалась бы вконец уморительной. Там его помнили тощим задохликом с аллергией на арахис, моллюсков и пчелиные укусы, который не выходил из дома без шприца, наполненного лекарством. Не расставался он и с ингалятором, потому что страдал еще и астмой. То, что он был тощим, еще слабо сказано — на его худобу было страшно смотреть, двуспальной кровати ему хватало для того, чтобы делать упражнения, которыми остальные занимаются на спортивной площадке.
