Иван Кожедуб - Неизвестный Кожедуб
…В зале пункта сбора летно-технического состава много боевых летчиков. Но встречается и молодежь вроде нас. Летчики рассказывают о воздушных боях: одни только что прибыли с фронта, другие — из госпиталей. Мы с Леней стоим в сторонке у окна и слушаем.
— Внимание! Сейчас вас ознакомят с докладом и приказом народного комиссара обороны товарища Сталина, — объявляют нам.
Все встают. В торжественной тишине вслушиваемся в каждое слово исторического доклада.
«…Какую главную цель преследовали немецко-фашистские стратеги, открывая свое летнее наступление на нашем фронте? Если судить по откликам иностранной печати, в том числе и немецкой, то можно подумать, что главная цель наступления состояла в занятии нефтяных районов Грозного и Баку. Но факты решительно опровергают такое предположение.
…В чем же в таком случае состояла главная цель немецкого наступления? Она состояла в том, чтобы обойти Москву с востока, отрезать ее от волжского и уральского тыла и потом ударить на Москву.
…Короче говоря, главная цель летнего наступления немцев состояла в том, чтобы окружить Москву и кончить войну в этом году.
…В результате, погнавшись за двумя зайцами — и за нефтью, и за окружением Москвы, — немецко-фашистские стратеги оказались в затруднительном положении.
…Только наша Советская страна и только наша Красная Армия способны выдержать такой натиск. И не только выдержать, но и преодолеть его».
Чтение доклада закончено. Раздаются бурные аплодисменты. Все воодушевлены. Я чувствую огромный подъем. У Лени блестят глаза, и его обычно спокойное лицо сейчас радостно возбуждено. Мы пожимаем друг другу руки.
3. Майор Солдатенко— Ребята, тут, слышал я, формирует полк бывалый летчик майор Солдатенко, — говорит нам Петро. — Мне про него порассказали так много, что хочу попасть только к нему. Он с фашистами еще в Испании сражался, чуть не погиб в горящем самолете. У него лицо обожженное. Командир, говорят, стойкий, строгий и душа-человек. Одним словом, заслуженный летчик.
— Да, но как к такому попадешь?
— Сам не знаю. Надо будет сориентироваться в обстановке.
Мы весь день прождали — вот-вот вызовут и отправят на фронт. Слоняться без дела прискучило, и мы отправились в спортзал.
Вышли во двор. Смотрю — навстречу быстро шагает майор с энергичным лицом в рубцах. Это, наверное, майор Солдатенко. Я шепнул Лене:
— Подойти да попроситься к нему в полк?
Майор мельком взглянул на нас, ответил на приветствие и прошел мимо. Я не решился к нему обратиться.
Вечером собрали нас и сообщили, что все мы, инструкторы училища, летчиков-истребителей, зачислены в полк к майору Солдатенко.
Наш командир подошел, посмотрел на нас и, улыбаясь, сказал негромко:
— Товарищи! Я сочувствую вам. Знаю, что вы будете разочарованы. Случайно слышал, как вы обсуждали, на какой отправитесь фронт. Все вы рветесь к Сталинграду. И я вас очень хорошо понимаю. Но, прежде чем отправиться на фронт, вам придется еще поучиться в тылу. Изучим новые боевые самолеты, тактику, а потом уж полетим бить врага…
4. Ведущий и ведомый…И вот мы снова на учебном аэродроме.
Вокруг сосновый лес, неподалеку речка. Окрестности напоминают родные места. Нас разместили в большой землянке.
Среди новых товарищей мне особенно пришлись по душе старшие сержанты Кирилл Евстигнеев, Ислам Мубаракшин и Василий Пантелеев. Они тоже были инструкторами. Мне кажется, что я их уже давным-давно знаю. Вообще мне везет: товарищи у меня хорошие. А это на войне много значит.
Я назначен в эскадрилью старшего лейтенанта Гав-рыша. Нас разделили на ведущих и ведомых. Я попал ведомым к командиру звена младшему лейтенанту Габуния. Петро назначили помощником командира полка.
Когда был зачитан приказ, Габуния подошел ко мне и сказал:
— Вот славно — вместе летать будем!.. Давай знакомиться: рассказывай о себе. Я тоже расскажу.
Красиво было его лицо с тонкими чертами, с черными задумчивыми глазами. У него была легкая, чуть танцующая походка. Синяя гимнастерка ловко сидела на нем. Он и летал красиво, смело, уверенно.
Габуния рассказал, что он по специальности педагог, окончил аэроклуб, затем, в дни войны, летное училище. Он уже был членом партии.
С этого дня мы — ведущий и ведомый — стали неразлучными друзьями. Рядом спали, вместе ходили в столовую. Так уж водится, что ведомый не отходит от ведущего и на земле, приноравливается к его движениям, привычкам, помня, что все это понадобится в воздухе.
На аэродроме зарождалась дружба будущих боевых пар. Дружба нужна везде и всегда, в любой работе: у пулемета и в танке, у станка и за партой в классе. Но в воздушном бою она нужна, как нигде.
Дружба летной пары обязывает зорко следить за каждой ошибкой в воздухе — и своей и товарища: если из ложного чувства товарищества не обратишь внимание друга на ошибку, значит, усилишь ее.
Огромно значение хорошо слетанной, дружной пары истребителей в воздушном бою. Это дружба воинов, одухотворенных великими идеями справедливой войны, готовых на любой подвиг во славу Отчизны, дружба бесстрашных людей, готовых ценою своей жизни спасти жизнь друга. Эта дружба ничего общего не имеет с панибратством: приказ ведущего — закон для ведомого.
Такая дружба и создалась у нас с Габуния.
Наш командир эскадрильи Гаврыш — старый работник авиационного училища. Относился он к нам, как к «курсантам», требовательно, даже придирчиво. В эскадрилье подобрались прекрасные, дружные ребята и хорошие летчики.
Мне все больше нравится Кирилл Евстигнеев, веселый, простой, тактичный, и его два друга — Ислам и Василий. Ислам — летчик с большим инструкторским опытом. Василий — жизнерадостный, остроумный и несколько беззаботный парень. Они относятся к Кириллу с большим уважением, словно он старше и опытнее их. Евстигнеев действительно очень способный летчик и заметно выделяется среди своих друзей. У него открытое, хорошее русское лицо. Он худощав, не очень высок ростом. Когда Кирилл чем-нибудь взволнован, он крепко сжимает зубы, и мускулы на его лице двигаются. Он очень впечатлителен, но в то же время у него поразительная выдержка.
5. Встреча на землеКак-то, направляясь в столовую, я заметил два трофейных вражеских истребителя «Мессершмитт-109». Они стояли в стороне от наших самолетов. Меня невольно потянуло к ним. Я бродил вокруг них, присматривался, разглядывал уязвимые места. Пока я крутился вокруг «мессершмитта», ко мне подошел боевой летчик в комбинезоне и сказал:
— Что разглядываешь? Уязвимые места «мессера» ищешь? Его лучше всего бить сверху.
