Владимир Бондаренко - Лермонтов: Мистический гений
Из Тархан Мишель привез с собой тетрадь в голубом бархатном переплете, куда охотно записывал запомнившиеся ему стихи. А позже свои переводы из полюбившихся поэтов…
После поступления в пансион Арсеньевы сняли просторный дом на Малой Молчановке в доме купца Петра Чернова, построенном после окончания войны 1812 года (сейчас здесь Дом-музей М. Ю. Лермонтова). Здесь Лермонтов прожил с августа 1829 года по июль 1832 года, до своего отъезда в Санкт-Петербург.
В пансион Михаил Лермонтов благополучно поступил сразу в 4-й класс в 1828 году. В пансионе же и появились его первые, еще подражательные стихи, написаны поэмы «Корсар», «Кавказский пленник» и «Черкесы», первые варианты поэмы «Демон».
Еще с детства Мишель был увлечен театром. Когда в пятилетнем возрасте бабушка привезла его первый раз в Москву и сводила на фантастическую оперу Кавоса «Князь-невидимка», постановка поразила его воображение, и он на всю жизнь всерьез увлекся театром. В период учебы в пансионе он затеял со своими товарищами театр марионеток, лепил из воска кукол. Насколько я понимаю, Михаил Лермонтов поначалу в будущем видел себя прежде всего не поэтом, а драматургом. Может, и стал бы великим русским драматургом. Увы, его драматургические произведения не интересовали театры. Да и театральная цензура была еще более свирепая, чем литературная. В отличие от пьес Гоголя и Грибоедова, великолепный лермонтовский «Маскарад» так и не увидел сцены при жизни автора. Увидели бы его пьесы сцену, и пошла бы жизнь у Михаила Лермонтова совсем по-другому. Театральность всегда присутствовала в его бытии.
Тогда же, в московском детстве он увлекся чтением книг, скупал в книжных лавках все новые издания. Обладая феноменальной памятью, запоминал наизусть многие поэмы и сцены из пьес. Купил и сразу же прочел все 12 томов антологии русской литературы от Ломоносова до Пушкина, четыре тома сочинений Жуковского, три — маститого поэта Ивана Ивановича Дмитриева, поэму «Чернец» слепого поэта Ивана Козлова. Когда, вернувшись на каникулы с бабушкой в Тарханы, он стал сочинять свою первую поэму «Черкесы», не стесняясь, вводил в нее целые отрывки стихов других поэтов.
Это ни в коем случае не было плагиатом. Это была его своеобразная учеба: работа над стихами. Он же не предполагал печатать все свои юношеские сочинения и потому в эти домашние заготовки щедро заимствовал образы и сюжеты, в том числе и целые строки из полюбившихся ему произведений. Но очень быстро, даже беря за основу какое-то из произведений Шиллера или Гёте, Байрона или Гейне, молодой поэт отбрасывал все, чуждое ему, и предлагал уже свой вариант стихотворения. Даже в его юношеской поэзии можно найти лишь следы внешнего заимствования, но сами образы, характеры героев, действие сюжета были чисто лермонтовские. Как бы ни пытались сравнить его «Демона» с байроновским «Каином», лермонтовский Демон совсем иной.
Обучение в пансионе было шестилетним, но так как Мишель поступил сразу в 4-й класс, то и учиться ему пришлось всего около двух лет, тем более обучения он так и не закончил. Программа была обширная, но при этом индивидуализированная, преподаватели выделяли способности подростка и развивали его в выгодном для него направлении.
Поразительно, что Михаил Лермонтов попал не к гуманитарам, а в группу математиков профессора Перевощикова. Но «для большей изощренности ума, образования вкуса» все без исключения ученики занимались русским языком и литературой. Это сегодня русским школам, а значит, и самой России не требуется изощренности ума и образования вкуса, литературой почти не занимаются.
В пансионе была изумительная библиотека, чем не преминул воспользоваться и наш юный гений. Все новейшие литературные журналы, и отечественные, и европейские, были к его услугам. Публичные экзамены описывались на страницах «Московских ведомостей», ученики читали свои сочинения, разыгрывали сценки. Среди учителей пансиона было и два поэта — Семен Егорович Раич и Алексей Федорович Мерзляков. Раич учил российской словесности, Мерзляков — красноречию. Как-то раз Мерзляков, кстати, автор прекраснейших русских романсов, среди них «Среди долины ровныя…», и тяжеловесных од, вздумал бранить стихотворение Пушкина «Буря мглою небо кроет…» за выдуманные, преувеличенные образы, его ученик Лермонтов смело вступил с ним в спор. Вот эта самостоятельность и независимость суждений с юных лет приводила Лермонтова к конфликтным ситуациям. Он из-за этого и в пансионе недоучился, из-за этого и Московский университет покинул. Но поначалу все шло хорошо. И в 5-й класс Михаил Лермонтов перешел с двумя наградами: книгой и картиной. Учился он в пансионе и рисованию, и уже свою вторую поэму «Кавказский пленник» проиллюстрировал собственным рисунком.
Для нас важно прежде всего то, что именно в пансионе Мишель почувствовал себя поэтом, удивительно быстро стал писать самостоятельные, а не подражательные стихи и поэмы. Даже в поэме «Кавказский пленник» (1828) Лермонтов, взяв многое от поэмы Пушкина, создает уже совсем иной образ и Кавказа, и горцев, соединяя свои книжные знания с собственным знанием Кавказа. Он оживляет поэму разного рода событиями, упрощает язык. Пленник Лермонтова более живой и более трагический. Более решительна и юная черкешенка. Начиная с самых первых своих стихов, везде виден и характер автора, Михаила Лермонтова, его решимость, его одиночество, его самостоятельность. Тот же кавказский пленник поставлен перед выбором: или погибнуть в плену у горцев, или полюбить младую черкешенку. Что стоит герою приспособиться к жизни? Но лермонтовский герой не может вести себя иначе, и Пушкин или Байрон тут ни при чем.
Тут вдруг поднялся он; блеснули
Его прелестные глаза,
И слезы крупные мелькнули
На них, как светлая роса:
«Ах нет! оставь восторг свой нежный,
Спасти меня не льстись надеждой;
Мне будет гробом эта степь;
Не на остатках, славных, бранных,
Но на костях моих изгнанных
Заржавит тягостная цепь!»
Он замолчал, она рыдала…
И все же черкешенка высвободила героя, они побежали в степь. И… оба погибли. Опять по-лермонтовски.
В московский период с 1828 по 1832 год Михаил Лермонтов, осознав свой талант, стремился не столько к учению, сколько совершенствовал свой поэтический и драматургический талант. За кратчайшее время он прошел огромнейший путь и создал свой ультраромантический бескомпромиссный мир. В этот период романтизма он, конечно, шел не столько от окружающей его реальности, сколько от книжного, возвышенного видения мира, отправляя своих героев в Испанию и Древнюю Русь, в Грузию и Грецию за героическими идеалами свободы. Вслед за Байроном он стал воспевать греческих героев, борющихся против турецкого владычества.
