Ярослав Тинченко - Белая гвардия Михаила Булгакова
Утром 30 октября константиновцы и алексеевцы (в том числе и Н. Булгаков) попытались разоружить некоторые большевистские воинские части, расположенные на Печерске. Но им этого сделать не удалось, и большевики перешли в наступление. Днем артиллерия, расположенная в Дарнице, выступила на стороне большевиков и открыла ураганный огонь по зданию Константиновского пехотного училища (теперь здесь находится Военный институт связи — бывшее училище связи им. Калинина), расположенного рядом с Алексеевским училищем. Юнкера-константиновцы были вынуждены покинуть здание своего училища, которое сразу же было занято солдатами-большевиками. Алексеевское инженерное училище оказалось в полном окружении. Вечером на штурм училища алексеевцев пошли сотни красногвардейцев и солдат. А в училище в то время была всего горстка юнкеров: по 100 человек на каждом из двух курсов. 2-й курс защищал подступы к училищу, а 1-й курс был рассредоточен по окнам здания и вел непрерывную стрельбу. Был здесь и юнкер 1-го курса Николай Булгаков. Именно в это время, опасаясь за судьбу сына, к училищу с Подола пробралась мать, Варвара Михайловна Булгакова: "…когда в 7.30 часов вечера мы с Колей сделали попытку (он был отпущен на 15 минут проводить меня) выйти в город мимо Константиновского училища — начался обстрел этого училища… Мы только что миновали каменную стену перед Конст. училищем, когда грянул первый выстрел. Мы бросились назад и укрылись за небольшой выступ стены; но когда начался перекрестный огонь по училищу и обратно, — мы очутились в сфере огня — пули шлепались о ту стену, где мы стояли. По счастью, среди случайной публики (человек 6) пытавшейся здесь укрыться, был офицер: он скомандовал нам лечь на землю, как можно ближе к стене. Мы пережили ужасный час: трещали пулеметы и ружейные выстрелы, пули "цокались" о стену, а потом присоединилось уханье снарядов… Но, видно, наш смертельный час еще не пришел, и мы с Колей остались живые (одну женщину убило). В короткий промежуток между выстрелами мы успели
(по команде того же офицера) перебежать обратно до Инженерного училища". В последующем Варвара Михайловна смогла через Демиевку пройти в центр города, откуда попала на Подол. Николка же остался со своими товарищами сражаться в здании училища.
Поздно вечером 30 октября на сторону большевиков перешли некоторые украинские части. Центральная Рада своими войсками прочно заняла большую Часть города. В этой ситуации почти все военные училища и школы прапорщиков, с целью сохранения жизни своих воспитанников, объявили о поддержке Центральной Рады и самоустранялись от продолжения участия в боях между большевиками и штабом округа. Ночью о капитуляции заявил и начальник Алексеевского инженерного училища генерал Эльснер. Помните, об этом есть упоминание и в "Белой гвардии": "Училище. Облупленные александровские колонны, пушки. Ползут юнкера на животиках от окна к окну, отстреливаются. Пулеметы в окнах.
Туча солдат осадила училище, ну, форменная туча. Что поделаешь. Испугался генерал Богородицкий и сдался, сдался с юнкерами. Па-а-зор…"У т — ром 31 октября сопротивление продолжили лишь горстка чинов штаба Киевского военного округа и отдельные добровольцы. Но и они через некоторое время сложили оружие. Власть в городе полностью перешла в руки Центральной Рады. С разрешения последней, из Киева на Дон, в зарождающуюся Добровольческую белогвардейскую армию генералов Алексеева и Корнилова отправились во главе с подполковником И. Кириенко все желающие "контрреволюционеры" из числа защитников штаба округа. Среди них было и много киевских юнкеров. Николай Булгаков с Кириенко не поехал, а остался в Киеве. Службы в Добровольческой армии ему таки не удалось избежать, правда, попал он туда лишь в 1919 году, но… об этом мы еще расскажем.
Впрочем, с Кириенко таки ушел на Дон один из косвенных героев "Белой гвардии", родной брат Натальи Владимировны Рейс, воплощенной в романе в образе возлюбленной Алексея Турбина Юлией Рейсс, капитан Петр Рейс. В то время он был курсовым офицером Константиновского пехотного училища, коллегой Леонида Карума (прототипа Тальберга), с которым ему еще приходилось работать в 1919–1920 годах.
В начале ноября в соответствии с приказом военного министра Центральной Рады Симона Петлюры Алексеевское инженерное училище было закрыто. Старший курс алексеевцев досрочно получил погоны прапорщиков инженерных войск, младший же курс, проучившись всего четыре месяца вместо положенных девяти, был распущен по домам. Алексеевское инженерное училище,
функционировавшее всего неполных три года, навсегда прекратило свое существование.
Среди бывших юнкеров-алексеевцев, несостоявшихся офицеров инженерных войск, был и Николай Булгаков, который отказался доучиваться в украинских военных вузах, где начались занятия еще в сентябре 1917 года. Фактически, вчерашний юнкер оказался, образно говоря, на улице: без высшего образования, без работы и какого-либо статуса ему пришлось просто сидеть дома.
Несмотря на то, что Николка снял свой военный мундир и стал простым безработным, его коснулся и третий переворот в Киеве — вооруженная борьба между войсками Центральной Рады и большевиками в конце января — начале февраля 1918 года, которая закончилась победой последних. Многие бывшие юнкера примкнули к украинским частям, чтобы с оружием в руках драться со своими давнишними врагами — большевиками. Николай Булгаков, не симпатизируя Центральной Раде, устранился от активных действий, и был безучастным свидетелем десятидневных уличных боев в Киеве. Правда, для него это не прошло даром: в один из дней обстрела города большевистской тяжелой артиллерией Николка был легко ранен обломками кирпичей, ударившими его после разрыва очередного снаряда.
Вот что об этом эпизоде из жизни Н. Булгакова мы находим в отрывке романа "Белая гвардия", повествующем о судьбе литературного образа последнего, Николая Турбина: "Николка, получив из рук Василия Ивановича сахарную карточку восемнадцатого января восемнадцатого года, вместо сахара получил страшный удар камнем в спину на Крещатике и два дня плевал кровью. (Снаряд лопнул как раз над сахарной очередью, состоящей из бесстрашных людей). Придя домой, держась за стенки и зеленея, Николка все-таки улыбнулся, чтобы не испугать Елену, наплевал полный таз кровяных пятен и на вопль Елены:
— Господи! Что же это такое?!
Ответил:
— Это Василисин сахар, черт бы его взял! — и после этого стал белым и рухнул на бок".
Контузия Николая Булгакова была легкой, а потому он достаточно быстро смог оправиться, и к четвертому перевороту в Киеве, состоявшемуся 1 марта 1918 года (н. ст.), был уже на ногах. В городе вновь воцарилась Центральная Рада, на первых порах поддерживаемая немецкими войсками, оккупировавшими Украину.
