Петр Владимиров - Особый район Китая. 1942-1945 гг.
Члены комиссии по проверке партийных и беспартийных кадров: Гао Ган, Пэн Чжэнь, Чэнь Юяь, кои целиком во власти и под влиянием Кана.
* * *
Сегодня бродил с «лейкой» по городу. Весь новый район города фактически располагается между крепостной стеной и рекой. Здесь невероятное скопище лачуг, харчевен, лавок — и все это скроено и сложено из остатков прежних городских построек. Здесь все пропитано запахами чеснока, овчины и всевозможных похлебок, приготовляемых в харчевнях или тут же на улице на очагах. Теснота, гам, пыль, рев ослов и мулов...
Взбирался к пагодам. В виде ажурных беседок они обрамляют Яньань по вершинам гор. Центральная из них — мощная десятиярусная башня заметна из любой точки долины. Сколько веков она стоит над древней Яньанью!
В Китай буддизм проник из Индии в начале нашей эры и утвердился здесь в своей махаянистской разновидности... [108]
Волнуюсь за семью. Но уверен в Марии. Мы с ней выросли в нужде. Она сбережет ребятишек.
Из Москвы прихватил томик Пушкина. На большее места не было. Посему других русских книг, кроме избранных произведений Гоголя, привезенных Долматовым, здесь нет. Только Южин не расстается с почитаемым им Клаузевицем. Но для души — лишь зачитанные до дыр Пушкин и Гоголь.
Пощипывает глаза от скудного света. Однако не могу не полистать Пушкина, единственную здесь память о Родине.
«Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.
Сердце в будущем живет...»
25 ноября
Клинья вбиваются все глубже и глубже в немецкие тылы. Только бы фашисты не выскользнули из котла.
В сводке сказано об особой роли 62-й армии, защищавшей непосредственно Сталинград. Командующий армией — В. И. Чуйков.
Это тот самый Василий Иванович Чуйков, который до недавнего времени был военным атташе в Чунцине.
Вечерами перечитываем тезисы ИККИ «О военно-политическом положении в Китае на 22 декабря 1930 года». Документ я привез из Москвы.
На наших глазах история повторяется. Не все мы в этом уверены и много спорим.
«...Внутри Китайской компартии за последнее время создалось острое критическое положение. По оценке президиума ИККИ, история Коминтерна не знает равных прецедентов такого рода уклонов, какие создались сейчас внутри КПК. Существо вопроса сводится к тому, что политбюро ЦК КПК вслед за своим лидером Ли Ли-санем заняло позицию, в корне отличную от генеральной линии Коминтерна.
Ли Ли-сань предполагает победу китайской революции только при условии победы революции в мировом масштабе. Исходя из этой предпосылки, он потребовал, чтобы в интересах скорейшего осуществления социализма СССР начал бы немедленную войну против Японии, чтобы Монголия немедленно двинула свои войска на Китай, чтобы СССР вооружил сотни тысяч китайских рабочих Сибири [109] и тоже двинул бы их на Китай. Одновременно Ли Ли-сань призвал поднять восстание во всех городах Китая. В целях проведения восстания по всему Китаю ликвидируют профсоюзы, комсомол и парторганизации. Вместо всего были созданы комитеты действия, которые и должны были осуществить восстания.
Красной армии, несмотря на ее поражение под Чанша в августе сего года, было приказано наступать на Чанша, Ханькоу и Наньчан.
Протестуя против решений Коминтерна, осуждающих такую босяцко-провокаторскую установку, Ли Ли-сань заявил, что он будет разговаривать с Коминтерном иным языком, когда Красная армия займет Ханькоу.
По рекомендации ИККИ в октябре сего года был созван третий пленум ЦК КПК.
Несмотря на то, что члены китайской делегации Коминтерна были в курсе решения Коминтерна и называли Ли Ли-саня сумасшедшим, по прибытии в Китай они не только не стали защищать линию Коминтерна, но перекинулись на точку зрения Ли Ли-саня, а критику его установок свели к мелким, якобы техническим разногласиям с Коминтерном...»
Как бы ни была закалена нуждой Мария, я постоянно тревожусь. Совершенно одна, в чужом краю, с двумя мальчиками. Ведь недавно она перенесла туберкулез. Хватило бы ей сил на все испытания.
На праздники Москва передает всего две фразы: «Ваши родные живы и здоровы. Шлют свои поздравления!»
А что за этими словами — никто из нас в Яньани не ведает.
29 ноября
Новое наше наступление из района Ржева и Великих Лук. Глубина прорыва немецких оборонительных полос до 30 километров.
В Северной Африке не спеша воюют союзники.
Французы в Тулоне взорвали свой флот.
Японцы наступают в провинции Хубэй.
Событий много, но в эфире на всех языках: Сталинград, Сталинград!..
* * *
Я случайно видел у Ли Кэ-нуна инструкцию по работе с тайными обществами, изящно выписанную кистью. [110]
Тайные общества охватывают как богатые слои городского общества, так и сельскую бедноту. Это сеть хорошо законспирированных организаций, распространенная далеко за пределы Китая в среде эмигрантов.
Кан Шэн пользуется этими организациями в террористических, диверсионных и шпионских целях. В тайных обществах жестокая дисциплина, и отступников чаще всего умерщвляют.
Ли Кэ-нун пожаловал в Яньань в одно время с Лю Шао-ци, т. е. в 1942 году, а не в 1941-м, как мне сказали раньше.
В Яньани он отличается скрытым образом жизни. Ночи проводит в тайных встречах и допросах. Его охрана по численности уступает лишь охране Мао Цзэ-дуна.
По своему характеру типичный феодал. Своего сына, который в чем-то его ослушался, изгнал из дома и больше им не интересовался.
Ли Кэ-нун среднего роста, плотный, крепкий, отличный кавалерист. Южин знаком с его дочерью.
От встреч с Ли Кэ-нуном у меня неприятный осадок. Такой способен на любую жестокость.
Кан Шэн с помощью своих подчиненных организовал слежку за всеми видными руководителями партии и армии, широко использует для осведомления и шпионажа услуги обслуживающего персонала.
* * *
Южин твердит: «Все осточертело! Вырвусь на Родину! Буду воевать, а не сносить здесь унижения!..»
Он направил в Москву просьбу об откомандировании. К этой просьбе присоединился и Алеев.
* * *
358-я бригада на патрульной службе в районе соприкосновения с войсками Гоминьдана (южная граница Особого района). Штаб бригады в городе Циньяне. Численность бригады около 30 тысяч бойцов.
* * *
В Сибири морозы, метели, сугробы. Как там мои?!
Я знаю, что такое сибирская зима. В голодное лето 1921 года мы ели траву, жмых и коренья. От меня остался скелет, обтянутый кожей. Кое-как добрались до Сибири. Отец отдал меня в батраки к мироеду из села Баево.
Хозяин не пускал в избу. Я спал вместе со скотом, зарывшись в сене. Оледенев от холода, вставал и прижимался к корове. Сколько раз скотина топтала меня! [111]
