Анна Тютчева - При дворе двух императоров (воспоминания и фрагменты дневников фрейлины двора Николая I и Александра II)
Мы много говорили с этими дамами о причинах, вызвавших смерть императора, столь же неожиданную, сколько преждевременную. Нет никакого сомнения, что его убили последние политические события, и не столько война и ее неудачи, сколько озлобление и низость не только его врагов, но и тех, в ком он видел своих друзей и союзников, на кого он считал себя вправе рассчитывать и ради кого он часто, вопреки собственным патриотическим чувствам, приносил в жертву даже интересы своей родной страны. Все последние акты его царствования, отмеченные печатью нерешительности и противоречий, свидетельствуют о мучительной борьбе, происходившей в душе этого человека, правдивого и благородного даже в своих заблуждениях…
В 6 часов вечера императрица бывает одна у себя в туалетной и отдыхает час между обедом и семейным собранием в семь часов, когда к ней приходит император и собираются все дети — большие и малые. Между шестью и семью императрица отдыхает на кушетке и читает. Если я имею ей что-нибудь сообщить, то обыкновенно в этот час иду к ней и большей частью она меня принимает. Сегодня я пошла, чтобы передать то, что слышала от гр. Блудовой о неудовольствии, выражаемом публикой по поводу таинственности, окружавшей смерть императора Николая. Императрица ответила мне: «Увы! Покойный император, конечно, не ожидал, что своими распоряжениями со упрощении траурного церемониала создаст затруднения своему сыну с первого же дня его восшествия на престол. Это должно послужить для нас хорошим уроком: вы видите, что мы не имеем права нарушать традицию, что долг наш как государей должен брать верх над нашими личными чувствами и, — грустно добавила она, — что, принадлежа другим в течение всей своей жизни, мы не имеем права принадлежать себе и после смерти; мы остаемся общественным достоянием до тех пор, пока земля не покроет нас».
Я говорила затем императрице о тех речах, которые ведутся в придворных кругах и раздаются у самого гроба.
Все единодушно повторяют, что, конечно, смерть императора Николая — большая потеря и большое несчастье, но что при данных обстоятельствах нужно видеть в этом событии действие божественного промысла, которое облегчит заключение мира; что императору Николаю трудно было бы согласиться на некоторые унизительные условия, но что молодой император, не будучи ответствен за прошлое, может без стыда подписать эти условия, которые принесут нам мир. Все эти люди, по-видимому, думают, что честь и интересы России — только вопрос личного самолюбия государя: так как в этом маленьком деле замешано было самолюбие императора Николая, ему неудобно отступать, но император Александр, как человек новый, может, по их мнению, отнестись к вопросу более легко. Что касается России, то совершенно забывают о том, что она может иметь собственные чувства или собственное мнение по поводу своей исторической судьбы. К счастью, молодой император не разделяет этой точки зрения. Он уже говорил в присутствии некоторых лиц, которые мне передали, что он скорей умрет, чем согласится на уступки, унизительные для России. В совете министров он говорил об этом так горячо, что удивил всех. Он воскликнул: «Господа, не унывать! Мы не отступим ни на шаг».
Императрица рассказала мне, что за последнее время цесаревичу случалось говорить: «Я не узнаю императора, у него нет больше прежней энергии — он слабеет, слабеет!» Молодой император был слишком хорошим сыном, он слишком любил своего отца, чтобы когда-либо открыто выступать против него, но в глубине души он не мог сочувствовать колебаниям, наблюдавшимся в конце царствования. Если судить по словам императрицы, можно надеяться, что во внешнюю политику будет внесено больше энергии и ясности. Молодые император и императрица, еще будучи наследником и наследницей, были более доступны голосам извне, чем император; правда легче и полнее доходила до них, они были больше осведомлены об общественном мнении, они знали, что Россия от них ожидает и чего она желает. Поэтому можно надеяться, что в своем образе действий они будут руководствоваться национальным сознанием страны и что в общении с народом они почерпнут необходимую им силу.
Пришлось расстаться с императрицей и идти на панихиду. Император и императрица, простившись с императрицей-матерью, удалились к себе, чтобы остаться вдвоем. Мы их по вечерам теперь больше совсем не видим. Я оставалась у себя с несколькими лицами, которые приехали повидать меня, и мы много говорили о молодом императоре, первые шаги царствования которого вызвали всеобщее сочувствие.
22 февраля
Антонина Блудова прислала мне сегодня письмо Хомякова, московского поэта-славянофила, в котором он приветствует восшествие на престол молодого императора. Я отнесла это письмо императрице.
У гроба покойного императора ежедневно бывает две панихиды: в час дня и в восемь часов вечера. После службы мои знакомые и друзья заходят ко мне. Сегодня много говорили о разных предзнаменованиях, которые предшествовали смерти императора. Великая княгиня Александра Иосифовна клянется, что в последние дни пребывания в Гатчине, однажды, проходя с Барятинским через Арсенал, она видела, как перед ней предстал белый призрак; за несколько дней перед смертью императора это видение повторилось здесь. (Уж не берлинская ли это белая женщина, которая из политической любезности причислила русского императора к членам дома Гогенцоллернов?[63]) Но вот факт более поразительный и более достоверный: в последние дни жизни императора большая черная птица, встречающаяся только в Финляндии, где она считается предвестницей зла, каждое утро прилетала и садилась на телеграфный аппарат, находившийся на башенке над комнатой, где умер император. Послали, наконец, часового прогнать ее. Тогда она улетела по направлению к шпицу крепости и исчезла. В первое воскресенье поста, когда провозглашается многолетие императору с перечислением всех его титулов, диакон ошибся и провозгласил вместо многолетия императору «вечную память», это глубоко потрясло присутствующих. Один юродивый в Москве сказал графу Закревскому, что на пятой неделе будет «великое венчание», что на языке этих людей значит погребение. Я помню, что осенью, когда императрице было очень плохо в Гатчине, я пошла однажды помолиться в Гатчинский собор и была поражена, заставши там панихиду по Николае.
Сегодня вечером на панихиде запах был нестерпим. Тело в полном разложении, а народ волнуется. Говорят, что некоторые стараются приподнять тяжелые покровы, герметически закрывающие тело, и что трудно их от этого удержать.
