Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI
Из Мидзусава у нас четыре катихизатора: Николай Явата, Яков Томизава, Петр Такахаси и Иоанн Ито; отсюда в женской школе две ученицы.
Но запущена и расстроена эта Церковь. Причина та, что в последнее время были здесь плохие катихизаторы, особенно плох нынешний — Корнилий Хоси, бывший Морита; будучи родом из Кесеннума, он прият в дом Хоси здесь, в Мидзусава; женился, почему перепрочился у о. Бориса на службу сюда, — и ровно ничего здесь не делал; ухаживал все время за больной своей женой, а теперь, когда она померла, и совсем ушел отсюда в Кесеннума, мол, и болен я, и семейные дела требуют на родину; о. Борис, очевидно, по слабости, мирволит — отпустил, а Церковь здесь без всякого надзора совсем опустилась. Когда начали служить вечерню, я в ужас пришел, — так заголосили на разные тоны, дети же в это время шумят, бабы громко смеются; между тем из певших двое или трое довольно правильно пели, — женские голоса, видно, что был здесь когда–то большой порядок, большее научение. После вечерни отслужили панихиду; дилетанты к этому времени успели утомиться и отстать, пение сделалось довольно сносным с помощью приехавшего с нами катихизатора Ильи Яци. После службы сказано поучение, направленное преимущественно к убеждению продолжать изучение христианского учения, а также соблюдать праздники, ибо о. Борис жаловался, что христиане здесь совсем не соблюдают воскресенья. — После, внизу, в катихизатор ском помещении я убеждал братий и сестер учредить «коогиквай» и рассказал, как они ведутся. Обещались завести. Ночевать привели в дом катихизатора Корнилия Хоси, ныне отсутствующего; умершая жена его — родная сестра Ирины — жены Иоанна Ендо из Маезава, поэтому и здесь хозяином оказался Ендо, нарочно для того прибывший из Мидзусава. Братия угостили отличным ужином. После приходила принять благословение Анна Русу, внучка покойной Елены. В двенадцать часов ночи кончены были все церковные дела, и легли спать.
28 апреля/10 мая 1893. Среда.
Мидзусава. Ханамаки.
В шесть часов утра отслужили обедницу; немного было в Церкви. Отправились посетить дома христиан. Оказалось, что и христианство вошло хорошо: все христиане коренные местные жители, и все, за исключением одного бедного кузнеца, имеют свои домы и усадьбы; хотя богатых между ними нет, за исключением дома Русу (Петр Русу, двадцати трех лет, мать его Нина, сестра Анна), но и особенно бедных тоже нет. Самым бедным мне показался дом катихизатора Петра Такахаси; в доме, где он приемыш и хозяин, намек его приемного отца Иосифа, 61 год, жену Петра Пелагею и трое детей: Надежду, одиннадцати лет, Климента, девяти, Лию, четырех, — и все одеты так бедно (дал им на платье 5 ен); четвертая дочь Вера, четырнадцати лет, — в Хитокабе, отдана христианину в услужение; обещал я принять одну, или даже и обеих дочерей в Миссийскую школу; только нужно будет в Хитокабе посмотреть Веру — годится ли; питаются производством зори, да верно муж присылает из своего жалованья; по роду — сизоку; дом свой. Дом другого катихизатора отсюда — Якова Томизава — очень приличный и являющий довольство; в доме — отец Якова Симеон, лет около семидесяти, — седой, но живой старик; старший сын служит в Кесеннума; его жена живет здесь со стариком; у нее небольшой сын от первого мужа; а две дочери сына Симеонова от первой жены помещены — одна в Протестантскую школу на Цукидзи, другая у нас в Миссионерской школе. Симеон — дворянин, занимается ныне оклейным ремеслом. Отец третьего катихизатора отсюда Иоанна Ито, глухой старик Сергий, шестидесяти семи лет, жена его, мать Иоанна, еще не крещена; живут старики вдвоем в своем доме, больше никого нет. Сергий занимается лакировным ремеслом. У четвертого катихизатора отсюда Николая Явата родных здесь не осталось; есть у него младший брат, с ним живет. Забыл прибавить, что у Петра Такахаси жив и родной отец Симеон Ирокава, шестидесяти трех лет; с ним в доме старший сын с семьей, всего шесть человек; кроме Симеона, все в доме язычники; делают зори.
К десяти часам утра мы успели посетить все дома. Вернувшись в церковный дом, советовались с братьями о церковных делах: желают сюда катихизатора Иоанна Ито; я с первого же слова согласился; лучшего выбора не могли сделать; Иоанн Ито со своею горячностью, даст Бог, поднимет эту Церковь и распространит; кстати же, утешит своих одиноких родителей и обратит ко Христу мать. Сказал, чтобы они написали прошение к Собору об Ито; только, конечно, ему будет поручена еще Церковь Маезава, — Но увидел сегодня, что на учреждение «коогиквай» у братии здесь нельзя надеяться; даже не поняли вчера, о чем я им толковал, и это не потому, что моя речь была невразумительна, ибо христианки отлично поняли и учреждают для себя «коогиквай», — а по старости или глупости.
В одиннадцать часов, распростившись с братиями и сестрами на станции железной дороги, мы отправились дальше, в Ханамаки. и в двенадцать часов были там. Павел Нагано, катихизатор, заведующий из Мориока и сим местом, встретил на станции и проводил в катихизатор скую квартиру, — но, увы, не встретили здесь толпой братья — нет еще их! Взяли мы в руки здешнюю метрику и по ней нашли крещенных здесь всего 8, но и из тех 5 — в других местах ныне, и только трое здесь: молодой человек и двое детей. Есть еще в окрестных двух деревнях христиане, именно: 1) в Язава [?], 1 1/2 ри от Ханамаки, живет Илья Такахаси, отец Николая, воспитанника моего в Токио, что просится в Семинарию; с Ильей и Николаем я познакомился в запрошлом году в Супу; Илья — земледел из Язава, но пятнадцать лет тому назад отправился торговать на остров Эзо, проторговался, так что в Супу я его нашел живущим по бедности в церковном доме; ныне вернулся домой, чтобы продолжать родное занятие; у него отец и мать язычники, жена — христианка, дочь Ольга, двадцати лет, племянник Павел, лет десяти; в Язава у него дом и земля, но не из богатых он; сына своего Николая вполне отдает на служение Церкви, так что к дочери возьмет приемыша и ему передаст дом и хозяйство; 2) Яехата — селение, где крещена девушка Марина, шестнадцати лет, просившаяся было в Миссийскую школу, но ныне больна чахоткой; в селении Оямада, 3 ри от Ханамаки, 1 ри от Яехата, есть богатый крестьянский дом Такахаси, из которого крещен Стефан Такахаси, наученный христианству Алексеем Имамура когда учился здесь, ныне обучавшийся в Токио, очень благочестивый юноша, недавно выписавший из России золотой медальон с иконками Божией Матери и Ангела— Хранителя. В Ханамаки есть новые слушатели — 6; между ними — Сато, хозяин дома, где катихизаторская квартира и молитвенная икона, назначающий одного из своих сыновей — двенадцатилетнего мальчика — для духовного образования, намерен вести его до Духовной Академии в России на свой счет, ибо человек достаточный, один из его сыновей — военный, другой учится законоведению, третьего — малого — еще для какой–то специальности назначает, и вот — одного в духовные, не будучи сам еще и христианином; мальчик показался мне кротким и способным, только недостаток косоглазия есть.
