Майкл Масманно - Специальные команды Эйхмана. Карательные операции СС. 1939–1945
В этом пункте Хит потерпел поражение.
«Я признаю, что в ваших словах может быть правда, хотя я никогда не видел этого». Но он подчеркнул, что Олендорф затронул лишь часть общей мрачной картины. «Не приходило ли вам в голову, что, когда ваш вермахт без всякого повода вошел в Польшу и когда вы вторглись в Норвегию и в Нидерланды, когда вы разгромили Францию, а затем разрушили Белград в Югославии и покорили Грецию, когда вы подмяли под себя Румынию, Болгарию, а затем пытались уничтожить Россию, люди, решившиеся выступить против вашей тирании, находятся на более высокой ступени морали, чем вы? Даже когда им, для того чтобы покончить с вашим господством, приходится совершать такие же ужасные поступки, которые первыми начали совершать вы? Ответьте на этот вопрос, пожалуйста».
Олендорф не стал медлить с ответом: «Поймите, что я смотрю на события военных действий, о которых вы упомянули, с других позиций, не так, как вы».
В этом и заключалась главная проблема Олендорфа и тех, кого он защищал: он и другие офицеры СС смотрели на мир не так, как остальное человечество. Олендорф отказывался признавать, что авиация бомбила города, в пределах которых располагались заводы по производству боеприпасов, другие предприятия, железнодорожные станции, телеграф и почта. И целью летчиков было разрушить все эти объекты, чтобы сокрушить военную мощь врага. Конечно, при выполнении такого рода операций неизбежно случается, что гражданские лица гибнут так же, как и военные. (Союзная, прежде всего английская, авиация целенаправленно бомбила именно гражданские объекты, исторические города, жилые кварталы – с целью подавить способность немцев к сопротивлению. И эта цель была главной, а уже на втором плане – промышленные и военные объекты, которые тем более были лучше защищены. – Ред.) Это тяжелый, но неизбежный итог вооруженной борьбы. Но при этом гражданские лица не являются целями, на которые направлены удары (именно они и были целями – например, в Дрездене. – Ред.). Допустим, бомба, нацеленная на железнодорожные пути, попала в дом, расположенный по соседству, и в том доме погибли люди. Это абсолютно разные вещи, как фактически, так и с точки зрения закона, по сравнению с тем, когда вооруженные силы маршируют вдоль тех самых железнодорожных путей и попутно входят в те самые дома, вытаскивают оттуда мужчин, женщин и детей, принадлежащих к определенной расе, и расстреливают их.
Олендорф презрительно заметил, что всякий, кто использовал атомную бомбу, обязательно виновен в убийствах беззащитных гражданских лиц (хороший ответ. Хиросима и Нагасаки – типичные акты устрашения. – Ред.).
«Тот факт, что отдельным людям приходилось, стоя лицом к лицу, убивать представителей гражданского населения, считается особенно ужасным и выглядит особенно отвратительным, потому что в приказе военные получили четкие указания убить этих людей. Я не могу дать моральную оценку этому факту, как и факту того, что было признано возможным совершать такие поступки, когда простым нажатием кнопки можно было убить гораздо большее количество гражданских лиц: мужчин, женщин и детей. Я не могу даже выставить этих людей на суд будущих поколений и сравнить их действия с действиями конкретных людей, которые, руководствуясь такими же целями войны, были вынуждены расстреливать конкретных людей. Я считаю, что придет время, когда эти моральные преграды в достижении целей войны вовсе исчезнут…»
Несомненно, изобретение атомного и водородного оружия, а также баллистических ракет добавило забот человечеству. Но атомные бомбы, сброшенные во время Второй мировой войны, все же не были направлены на представителей определенных этнических групп. Как и всякая другая авиационная бомба, они были использованы для того, чтобы преодолеть военное сопротивление и заставить противника поскорее сложить оружие.
Поэтому, какой бы ужасающей ни была такая акция, как бомбежка с воздуха, с применением как обычных, так и атомных бомб, ее единственной целью является заставить нацию, на которые эти бомбы обрушились, капитулировать. Если этот народ сдается, тут же прекращаются бомбежки и останавливаются убийства. К тому же город вообще может избежать бомбежек, объявив себя открытым городом. Что касается деятельности эйнзатцгрупп, здесь ситуация была совсем иной. Даже если народ, среди которого жили евреи, спускал свой государственный флаг, евреев все равно продолжали истреблять. Ни один из обвиняемых не осмелился заявить, что в случае победы Германии над странами-союзницами убийства евреев прекратились бы.
За все время, пока продолжался судебный процесс, защите не удалось привести ни одного факта, который доказывал бы, что убийства евреев каким-то образом ослабляли или уменьшали военную мощь противника. Никому не удалось продемонстрировать, как в результате массовых убийств безоружных людей можно было способствовать победе Германии в войне. Уничтожение мужчин, женщин и детей, объявленных «неполноценными», не оказало никакого влияния на события на фронте.
Например, Олендорф в качестве одной из причин убийств евреев в Советском Союзе приводил тот факт, что «соотношение количества евреев в общем населении России, в сравнении с их представительством в высших органах власти, было очень и очень небольшим». Он подчеркивал, что «до 90 процентов должностей в административных и государственных органах Крыма были заняты евреями. Таким образом, нам было ясно, что еврейство в большевистской России играет непропорционально важную роль». Точно таким же аргументом пользовались и в самой Германии, чтобы оправдать лишение евреев гражданства и собственности, наложить на них множество других наказаний, что было не просто актом беззакония, но и проявлением варварства. Но у Олендорфа явно не было права и обязанности в России или где бы то ни было с помощью расстрельных команд уравнивать представительство в официальных органах евреев и неевреев, даже если предположить, что данные его статистики были верными, что вызывало сомнения.
Многие из подсудимых заявляли, что в Прече и Берлине им внушали, будто евреи – оплот большевизма, за что их следует уничтожить. Однако не было доказано, что каждый из евреев исповедовал большевизм, и даже если бы это было действительно так, то уничтожение людей за их политические убеждения все равно остается убийством. Когда эйнзатцгруппы входили в города, поселки и деревни, у них не было при себе списков евреев, которых они должны были уничтожить. Они даже не могли с уверенностью сказать, кто из жителей был евреем. При командах состояли переводчики, но они были бессильны перед множеством языков и диалектов, с которыми им пришлось столкнуться. Поэтому нет никаких сомнений в том, что, учитывая ту спешку, с которой организовывались убийства, вместе с евреями было убито бесчисленное количество неевреев. В оперативном докладе по обстановке в СССР № 170 от 18 февраля 1942 г. отмечалось, что «количество лиц, казненных в Симферополе как евреев, достигло 10 тысяч человек, что примерно на 300 человек превышает число евреев, зарегистрированных в городе».
