Николай Костомаров - Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей
Этим дело не окончилось. Москва за разорение, нанесенное ей литовцами, хотела вознаградить себя разорением Тверской и Смоленской земель. Сначала москвичи и с ними волочане (то есть жители Волока-Ламского) разграбили Смоленскую волость в отмщение за то, что смольняне ходили с литовцами на Москву; а потом московский великий князь послал объявить войну тверскому. Михаил Александрович тотчас убежал в Литву. Московская рать два раза вступала в Тверскую землю, разоряла села и волости, взяла под начальством самого Дмитрия Зубцов и Микулин. Москвичи пригнали тогда из Тверской земли множество пленных и скота в свою разоренную литовцами землю. Пленные из Тверской земли заменяли в Московской земле тех людей, которых угнали литовцы. Тверичи были «смирены до зела», по выражению летописца.
Ольгерд на этот раз не мог оказать скорой помощи шурину, потому что был занят войной с Орденом. Михаил Тверской, услышав о бедствии своей земли, сильно опечалился и принял решение, вероятно, с согласия Ольгерда, иным способом отомстить своему врагу. Он отправился в Орду и без труда выхлопотал себе там великокняжеское достоинство от Мамант-Салтана, хана, посаженного Мамаем, но об этом узнали в Москве и поставили заставы, чтобы изловить Михаила на обратном пути. К счастью, у Михаила были доброжелатели в Москве; они дали ему знать, и он опять пробрался в Литву. По усиленной просьбе своей жены Ольгерд решился наконец помогать ее брату. Он двинулся на Московскую землю с братом Кейстутом, литовскими князьями, Святославом Смоленским и Михаилом Тверским. Простояв несколько дней у Волока и не взяв его, литовцы пришли к Москве 6 декабря 1370 года. Дмитрий заперся в Кремле, а Владимир Андреевич, собрав свою рать, стоял в Перемышле. С ним были заодно рязанская и пронская рати. Литовцы сожгли часть только что возобновленного посада и окрестные села, но, простояв 8 дней под Кремлем, Ольгерд заключил с московским князем перемирие до Петрова дня; он хотел даже вечного мира и предлагал родственный союз, обещая выдать свою дочь Елену за князя Владимира Андреевича. Но дело на этот раз пока ограничилось одним перемирием. В том году была необыкновенно теплая зима, преждевременно наступила оттепель и распустились реки; пути испортились; отступать было трудно; а между тем на Ольгерда русские готовились ударить с тыла. Кроме того, Ольгерда торопили домой дела с немецким Орденом. Все эти обстоятельства побудили его оставить Михаила.
Изгнание бесов из храма. Миниатюра из «Жития Сергия Радонежского».
Сергий с планом обители. Миниатюра из «Жития Сергия Радонежского».
Лишенный помощи зятя, тверской князь опять отправился в Орду. На этот раз ему предлагали там татарское войско, но он не решился подвергать русские земли разорению, сообразив, что в таком случае вызовет к себе всеобщую ненависть русских. Михаил думал, что достаточно будет одного ханского посла с ярлыком, повелевающим русским признавать Михаила великим князем, но Орда до того ослабела от внутренних междоусобий, что ее уже не боялись, как прежде, и Дмитрий Московский приводил к присяге владимирцев и жителей других городов сохранять ему верность, не обращая внимания на татарские ярлыки, повелевающие повиноваться тверскому князю; сам Дмитрий остановился с войском в Переяславле вместе с Владимиром Андреевичем.
Дмитрий не только имел возможность подкупить Мамая, но даже выкупил за 10 000 рублей серебра Ивана, сына Михаила, удержанного в Орде за долг, и взял его себе в заложники в Москву: там этот князь находился в неволе на митрополичьем дворе до выкупа. Дмитрий получил от хана ярлык на княжение, и даже Мамай сделал ему такую уступку, что положил брать дань в меньшем размере, чем платилось при Узбеке и Джанибеке; а Михаилу Мамай послал сказать так: «Мы дали тебе великое княжение; мы давали рать и силу, чтобы посадить тебя на великом княжении; а ты рати и силы нашей не взял, говорил, что своею силою сядешь на великом княжении; сиди теперь с кем любо, а от нас помощи не ищи!»
У новгородцев были с Михаилом давние недоразумения. Тверские бояре покупали земли в Новгородской земле, а тверской князь, считая себя господином над этими боярами, показывал притязания на их владения, несмотря на то что они находились в черте Новгородской волости. Новгород долго и напрасно добивался прекращения этих злоупотреблений. Кроме того, когда Михаил собирался искать великого княжения в Орде, новгородцы, недовольные Москвой, обещали признать его великим князем, если его утвердит хан, но теперь не хотели знать его, когда услыхали, что великим князем остается Дмитрий. Поэтому Михаил захватил Торжок. Когда до него дошла весть, что новгородцы не только выгнали его наместников, но и ограбили тверских купцов, Михаил сильно озлобился на Новгород и, оставив войну с Москвой, устремил все свои силы против новгородцев. 31 мая 1372 года он подошел к Торжку, требовал выдать тех, которые ограбили тверских купцов, и принять вновь его наместников. Начальствовал в Торжке новгородский воевода Александр Абакумович, удалой предводитель ушкуйников; он отказал Михаилу наотрез, вышел на битву против него и пал в ней со многими товарищами. Новгородцы покинули Торжок и бежали в Новгород, а тверичи и литовцы в это время успели зажечь посад. Случилась буря, множество новоторжцев погибло в пламени, другие бросались в воду, а тех, которые попадались в плен неприятелю, убивали и мучили с особенным поруганием. «Тверичи, – говорит летописец, – обнажали честных женщин и девиц и заставляли их от стыда бросаться в воду». Тогда ограбили и сожгли все церкви, и весь Торжок был стерт с лица земли. Варварски мстил Михаил новгородцам, но зато нажил себе в них опасных мстителей на будущее время.
Битва на Воже. Миниатюра из Лицевого свода.
Новгородцы так горячо бросились помогать Москве, что на призыв Дмитрия в три дня собрали свою рать. Русские князья, как и вообще русские люди в то время, негодовали на тверского князя за то, что он поднимает смуту, призывает на Русь литовцев и, главное, возбуждает Мамая; уже тогда на Руси созрело сознание, что приходит пора не кланяться татарам, а помериться с ними силами. «Мамай дышит яростью на всех нас, – говорили тогда. – Если мы спустим тверскому князю, то он, соединившись с Мамаем, наделает нам беды».
Мамай разговаривает со своими приближенными. Миниатюра из Лицевого свода.
В августе 1375 года Дмитрий с союзниками вступил в Тверскую землю, взял Микулин, осадил Тверь. Он простоял там четыре недели, а между тем его воины жгли в Тверской области селения, травили на полях хлеб, убивали людей или гнали их в плен. Михаил, не дождавшись ниоткуда помощи, выслал владыку Евфимия к Дмитрию просить мира. В удовлетворение Новгороду тверского князя обязали возвратить церковное и частное имущество, награбленное в Торжке, и освободить всех новгородских людей, которых он закабалил себе посредством грамот. Михаил обязался возвратить Новгороду все земли, купленные его боярами, и все товары, когда-либо захваченные у новгородских гостей. Наконец, что важнее всего в этом договоре, постановлено было по отношению к татарам: если решено будет жить с ними в мире и давать им выход, то и Михаил должен давать, а если татары пойдут на Москву или на Тверь, то обеим сторонам быть заодно против них; если же московский князь сам захочет идти против татар, то и тверской должен идти вместе с московским. Таким образом, Москва, возвысившись прежде исключительно татарской силой, теперь уже имела настолько собственной силы, что обязывала князей других земель повиноваться ей и в войне против самих татар.
