Дмитрий Володихин - Патриарх Гермоген
Первое время он терпел поражения от второстепенных отрядов царского воинства. Настоящей силой движение его сторонников сделалось лишь весной 1608 года, с приходом новых шляхетских ополчений с запада и присоединением большого контингента казаков.
Вооруженное противостояние царских воевод с новым Самозванцем на пути его к столице не привело к победе московских полков. Летом 1608 года Лжедмитрий II во главе русских изменников, буйной казачьей вольницы, польских и литовских авантюристов укрепился близ Москвы, в Тушине. Кремль ведет с Тушинским лагерем постоянную войну, сражение следует за сражением. То удача сопутствует мятежникам, то полкам законного государя. Вельможи Василия Шуйского, вплоть до выходцев из знатнейших родов, переходят к тушинцам — князь Михаил Шейдяков, князь Дмитрий Трубецкой, князь Дмитрий Черкасский…
«Царик» сформировал самое настоящее, хотя и совершенно незаконное правительство. У него свои бояре и своя Боярская дума. Свои приказы-«министерства» и свои казначеи, к коим стекаются денежные потоки из десятков городов, поклонившихся ему. У Самозванца появился даже собственный «патриарх» — всё тот же Филарет, митрополит Ростовский (по официальной версии, плененный тушинцами). Его нарекли главой Церкви, то ли принудив к тому, то ли осуществив, под видом принуждения, его собственное потаенное желание. Игрок столь значительный, как Филарет Никитич, имел самостоятельный политический вес. В соединении с саблями тушинцев и архиерейским саном этот вес позволил Филарету получить пусть и беззаконную, но очень значительную духовную власть на юге России. В 1608–1609 годах Тушинский лагерь бывал грозен, тут собралась большая сила, тут находилась столица колоссальной области. Слуги Лжедмитрия разъезжали по дальним городам царства, стремясь подчинить их Тушину вооруженной силой или уговорами. Многие земли им поддались.
Для Василия Шуйского особую опасность представляли не столько даже Болотников или «Тушинский вор», сколько волнения, то и дело вспыхивавшие против его власти в самой Москве. Обычно их инспирировал кто-то из вельможных аристократов или знатных дворян, притом до истинного «кукловода» обыкновенно доискивались. Но сначала монарху приходилось по нескольку часов испытывать все неудобства диалога со взбешенной толпой. Власть его то и дело оказывалась подвешенной на волоске. Осажденная Москва жестоко страдала от голода. Продавцы зерна искусственно взвинчивали цены. Василий Иванович пытался запрещать им, но его власти не хватало даже для этого: «Царствующему граду всеми злыми одержиму бывшу во обстоянии ложнаго царя с польскими и литовскими людьми и с русскими изменники и гладу велику належащу… Купцы же московстии во един совет сопокупльшеся и повсюду от имений своих дающе на закуп, еже бы им и от прочих градов и сел всяко жито изкупити; и сиа собирающе не вскоре продаваху, но ожидающе, дондеже отягчится цена, и сугубо десяторицею прикуп хотяще восприяти. И немощнии имением всяко до конца оскудеваху… Всяко убо богатство к житопродавцем преходит, убозии же от глада зле мучими скончевахуся. Сицевая убо зря, царь Василий стесняется болезнено сердцем и повелевает житопродавцем во едину цену продавати и купити; но никако о сем небрегше житопродавцы. Державный же покусися не единою градским законом смирити сих. Сего же ради, елико убо в прочих градех и селех закупленаа ими, сташя недвижима и к царьствуюшему граду не проходима. Царь же и от прочих градов мнев (желал. — Д. В.) искоренити сих умысл, но никако же возможе; паче же на горшая обратишася»{133}.
Не имея достаточно сил, чтобы избавить Москву от осады, царь обратился за помощью к шведам. В феврале 1609 года дипломаты Василия Ивановича заключили соглашение с доверенными людьми шведского короля Карла IX. Русский государь отдавал шведам город Корелу[31] и обещал щедрые выплаты наемникам. За это он получал восемнадцатитысячный корпус ландскнехтов, набранных по всей Европе.
Родственник царя князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, молодой, но одаренный полководец, присоединил наемников к новгородско-псковской рати и вышел на помощь к Москве 10 мая 1609 года. Воевода медленно двигался, громя отряды тушинцев, очищая уезды и крепости от неприятеля. Его армия освободила от осады Троице-Сергиеву обитель, нанесла врагу поражения под Торжком, затем у Твери, близ Калязина и в Переяславле-Залесском. На реке Ходынке полки самого царя разгромили тушинцев и едва не разогнали весь их лагерь. Напрягая оставшиеся силы, тушинцы атаковали Михаила Васильевича под Александровской слободой, однако и там были отбиты. Воинское счастье изменило им окончательно. Скопин-Шуйский, неотвратимо двигавшийся к столице, получил у восхищенных современников славу спасителя. Ему даже предлагали заменить на престоле Василия Шуйского, но полководец благородно от этого отказался.
Тем временем в большую военную игру, шедшую на просторах Московского царства, включилась новая сила. От нее исходила несравненно более серьезная угроза русскому престолу, чем от всех отрядов Лжедмитрия II, вместе взятых. Король Сигизмунд III, непримиримый враг Шведской короны, воспринял союзнические действия Карла IX и Василия IV как идеальный предлог для вторжения в Россию. Август 1609 года застал его в походе на Смоленск. За столетие до того Москва отбила Смоленск у Великого княжества Литовского. Теперь Сигизмунд III решил, что настал отличный момент для реванша. Королевское войско осадило город и стояло под ним до середины 1611 года. Воевода Михаил Борисович Шеин, возглавлявший смолян, сковал армию вторжения искусными оборонительными действиями. Однако само ее присутствие на территории России сыграло чрезвычайно важную роль.
В марте 1610 года победоносные полки М.В. Скопина-Шуйского добрались до Москвы. Между ними и отрядами Сигизмунда пока еще не произошло боевых столкновений. Тогда же, в марте, Тушинский лагерь наконец-то распался. На протяжении нескольких месяцев тушинцы находились меж двух огней. С одной стороны, на них нажимал Михаил Васильевич, а также силы, сосредоточенные в самой Москве. С другой стороны, Сигизмунд III не признал легитимность Лжедмитрия, не оказал его сторонникам политической, военной или хотя бы финансовой помощи. Самозванца просто проигнорировали. «Царик» сбежал из-под Москвы и сделал своей новой столицей Калугу. Оставшееся без вождя воинство несколько месяцев колебалось, а затем разошлось. Кто-то поспешил к «калужскому государю», а кто-то решил присоединиться к армии польского короля.
Михаила Васильевича встретили в Москве пышно, окружили почетом, одарили подчиненных ему шведских офицеров. Столица гремела пирами.
