Анатолий Житнухин - Газзаев
На гостевых страницах и форумах интернет-сайтов ряда футбольных клубов, особенно столичных, вовсю процветает ненормативная, оскорбляющая человеческое достоинство, лексика, поощряемая модераторами (то есть по существу сотрудниками клубов), просматриваются попытки определенных групп фанатов монополизировать право на свою особую приверженность той или иной команде. Налицо отнюдь не безобидное презрительное отношение к болельщикам средних и старших поколений, чей собирательный портрет незатейлив: клубную атрибутику не носят и обожают во время матчей дуть в дудки — одним словом, «Кузьмичи» (применительно к международным матчам — «Еврокузьмичи»). Похоже, никого не волнует, что «Кузьмичи», являясь истинными ценителями футбола, давно перестали брать с собой на стадионы своих детей и внуков, так как им не по душе царящая там атмосфера. Да и сами они теперь чаще болеют у телевизора — так спокойнее. Результат — полупустые трибуны на большинстве матчей.
Пытаясь понять огромное воздействие футбола на людей, многие приходят к выводу, что в нем сокрыта тайна, которую разгадать невозможно. Поэтому нет смысла копаться в том, что и так очевидно для всех: футбол доставляет радость — и все тут. Но ведь с ним связаны и разочарования, и отрицательные эмоции. Думается, что феномен футбола во многом объясняется извечным стремлением человека к игре. Некоторые познавательные корни этого свойства лежат в области философии. Но, прежде чем коснуться этих вопросов, хотелось бы сделать небольшое отступление.
Уже упомянутый выше в связи с судьбой главного героя нашей книги журналист Аркадий Галинский, которого за его последовательность и принципиальность окрестили «Солженицыным советского футбола», по прихоти некоторых партийных руководителей был в свое время отлучен от спортивной журналистики на целых семнадцать лет. Поводом для такого произвола послужила его статья «Странные игры», опубликованная в газете «Советская культура» в 1968 году. Поднималась в ней наносящая большой ущерб нашему футболу проблема договорных игр. Причем «в верхах» почему-то вызвал обеспокоенность не сам факт существования этого явления, что никогда не составляло особого секрета, а призыв автора выработать для борьбы с ним правовые основы.
По воспоминаниям Галинского, нашелся лишь один человек, который публично выступил против его незаслуженной опалы. Им оказался известный философ А. В. Гулыга, не побоявшийся по этому поводу дважды обратиться к Л. И. Брежневу. Кончилось тем, что и Гулыге досталось — от парткома Института философии Академии наук СССР, где он работал.
Вспоминая об этом, Галинский писал, что за него заступился человек, не имевший отношения к футболу. Это действительно так. Крупнейший ученый, один из немногих советских философов, чьи труды почитались и в западных странах, целиком поглощенный научной и литературной работой, Арсений Владимирович не оставлял себе времени для отдыха. Но как человек высочайшей образованности и исключительно широкого кругозора, он прекрасно понимал социальную значимость футбола и даже ходил в Лужники, чтобы прочувствовать атмосферу, возникающую во время матча.
В одной из своих философских книг — «Русская идея и ее творцы» — А. В. Гулыга затрагивает проблемы игрового поведения человека, игры как способа его деятельности: «Игровое поведение требует увлеченности и состязательности. Тот, кто скучает, не стремится улучшить достигнутое, портит игру. Состязаться можно и с самим собой, достичь определенного результата, а затем стремиться превзойти его. Это не знающее предела стремление заставляет человека напрягать свои силы в спорте, научном поиске, художественном творчестве, труде. Работать „играючи“ — значит превосходно делать свое дело. В этом смысле прав Ф. Шиллер, утверждающий: „…человек играет только тогда, когда он в полном значении слова человек, и он бывает человеком лишь тогда, когда играет“ .
Игра — воплощение свободы… (курсив мой. — А. Ж.) В любой игре заданы определенные правила, суть игры в их виртуозном исполнении».
За этими строками видятся и некоторые неразгаданные тайны притягательности футбола — игры не в широком смысле слова, не как способа деятельности человека, но как игры абсолютной. Приходится только поражаться мудрости первого тренера Валерия Газзаева — Мусы Даниловича Цаликова, который, как сказали бы ученые, ввел в оборот, причем сделал это совершенно непроизвольно, понятие «абсолютный футбол».
Для нас важно то обстоятельство, что способность человека к игре в значительной мере определяет его сущность и внутренний мир. Думается, что это поможет понять главного героя нашей книги, скрытую от посторонних глаз мотивацию многих его поступков.
Газзаев — человек игры. В этом его сила и основной талант: «человек… бывает человеком лишь тогда, когда играет».
Прежде всего, он хорошо усвоил главные правила высокой игры — те, по которым строится наша жизнь, — и следует им неукоснительно. Воспитанный на принципах чести, он играет строго в рамках правил, но играет вдохновенно. Этим он интересен окружающим, и этим привлекает к себе людей. Игровое поведение свойственно личности. Сказать, что Газзаев пользуется популярностью, значит, ничего не сказать — его любят. Но при этом он не бесконфликтен и не может быть таковым по определению: свободная личность всегда находится в состоянии конфликта с окружающим ее практицизмом. Личность отрицает практицизм, практицизм же не принимает игрового поведения, потому что ему не доступны правила игры. Практицизм, например, не понимает, как можно оставить все и начать с нуля. Или как можно исповедовать романтический футбол в эпоху футбола рационального. Конечно, при необходимости Газзаев, скажем, способен во время матча, чтобы сохранить нужный результат, «засушить игру», но это исключение из правил только подтверждает его верность футболу зрелищному и эстетичному.
Кто-то из журналистов очень точно подметил, что Газзаев сделал нашему футболу прививку от занудства. Можно вполне определенно сказать, что это произошло десять лет тому назад, когда владикавказский «Спартак-Алания», по словам Елены Вайцеховской, «бесцеремонно всколыхнул застоявшуюся гладь российского футбольного болота. Именно болота: не было, пожалуй, в футбольном мире человека, который бы прямо или вскользь не признавал, что в предыдущих розыгрышах не наблюдалось ни интриги, ни красивого футбола, ни, соответственно, интереса болельщиков».
Практицизм, отгородившись от игры формулой: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда», — породил миф о непредсказуемости Газзаева. Существует и другой миф: Газзаев не умеет проигрывать. Но не умеет проигрывать тот, кто не может подняться и выиграть после поражения. Валерий Георгиевич не раз доказывал, что умеет это делать.
![Анатолий Радов - Язычник: Там ещё есть надежда [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
