Евгений Балабин - Далекое и близкое, старое и новое
Второй брат, Владимир, есаул, служил в Болгарии садовником. Потом он переехал во Францию, где умер от воспаления легких.
Старший сын Владимира, Николай, во время 2-й Великой войны служил фельдшером в Русском корпусе в Югославии и там погиб.
Второй сын Владимира жил с отцом во Франции. Во время 2-й Великой войны немцы взяли его в Германию для работ в шахтах, где он получил туберкулез и вскоре умер.
Из всей большой семьи одного меня Господь сохранил молиться за усопших.
Но вернусь к лейб-гвардии Казачьему Его Величества полку.
Иногда полк вызывался на похороны генералов, и, в зависимости от заслуг покойного, катафалк сопровождали иногда отряды от пехоты, кавалерии и артиллерии. На похороны все выезжали в парадной форме. Младшие офицеры иногда наряжались нести ордена покойного – они шли пешком впереди катафалка. Старые казаки смеялись над молодыми, уверяя, что после похорон будут поминки по покойнику. Молодые верили, так как у нас на Дону по покойникам всегда устраивали поминки, и были, конечно, огорчены, что никаких поминок не было.
Один раз и наш полк, и Атаманский выезжали в город из казарм к месту, где лежал покойник. Наш полк в красных мундирах, на седлах красные с белым вальтрапы, а за нами Атаманский полк в голубых мундирах с голубыми вальтрапами. Это было так красиво и так ярко, что все приходили в восторг, а моя семилетняя дочь Ольга говорила: «Как маки и васильки». Этой красоты никогда не забыть. Это сказка.
Иногда полку устраивали «тревогу». Сидим спокойно за завтраком, пьем, едим. Вдруг командир полка говорит: «Тревога». Все вскакивают, бегут надевать амуницию, трубач трубит тревогу, быстро седлают лошадей, и через несколько минут полк выстроен и полковым маршем встречает своего командира. Командир полка благодарит за быстрый сбор и иногда отпускает полк, а иногда ведет его в город, и часто очень далеко. Идем в колонне по три, все офицеры по местам, дежурный по полку офицер в хвосте колонны. Вдруг крик по колонне: «Дежурный по полку, к командиру полка». Карьером скачет дежурный, обгоняя сотников. «Живо возвращайтесь в полк – расставить барьеры». Опять карьером мчится дежурный в полк – и прямо к нестроевой команде: «Бросайте работу – живо расставить барьеры». Только успели расставить, а вот и полк – и, не останавливаясь, в колонне по три, во главе с командиром полка, через все барьеры... Зычным голосом командир полка генерал-майор Новосильцев благодарит полк: «Спасибо, ребята». – «Рады стараться, Ваше превосходительство». – «Слезай – все занятия сегодня отменяются. Господа офицеры в офицерское собрание». И кутеж до поздней ночи.
«В старину живали деды веселей своих внучат».
Один раз наш полк и Атаманский неожиданно вызвали на боевую стрельбу между Петербургом и Пулковской обсерваторией. Зима, холодно, пурга. Поясные мишени в снегу почти не видны. Руки мерзнут, стрелять трудно. И все-таки и наш полк, и Атаманский выполнили требуемые условия и получили благодарность.
Бывшие офицеры полка часто навещали полк, знакомились с молодежью, рассказывали о старой жизни, и молодым странно было слышать, когда какой-либо генерал, рассказывая, говорил: «Это было в таком-то году. Тридцать или сорок лет назад». Эти старые генералы пили с молодыми на брудершафт и старались слиться с молодежью и составлять одно целое с полком: мы лейб-казаки. Конечно, молодые офицеры, разговаривая со старыми генералами, старались не называть их на «ты», и если иногда приходилось это сказать, то всегда прибавляли: «Ты, Ваше превосходительство»...
В 1903 году я опять ездил в отпуск и все время провел на зимовнике, охотясь на прудах и в Манычи.
По приезде из отпуска меня назначили в полку заведующим оружием, нестроевыми мастерскими (столярной, шорно-седельной, швальней), хлебопекарней, приемным покоем и полковым обозом. Это считалось повышением, и кроме 60 рублей в месяц мне полагалось 8 рублей столовых. Эти девять хозяйственных должностей меня не увлекали, но пройти этот стаж было очень полезно: я основательно изучил полковое хозяйство.
6 декабря 1904 года я произведен в сотники и в 1905 году командирован в город Казань для производства очередной военно-конской переписи.
Эта командировка была для меня замечательной. До Нижнего Новгорода я доехал по железной дороге, от Нижнего до Казани пароходом по Волге. В Нижнем Новгороде до отхода парохода оставалось несколько часов, и я воспользовался этим, нанял извозчика и просил показать мне достопримечательности города. Месяц май. Сильный разлив Волги. Знаменитая Нижегородская ярмарка вся залита водой. С возвышенности, на которую меня привез извозчик, замечательный вид на Волгу. Какой-то старичок, сидевший здесь на скамейке, увидевши мой восторг, спросил: «А вы, господин офицер, вероятно, впервые на Волге?» – «Впервые и поражен красотой, величием и шириной ее. Скажите, сколько же верст вот до тех деревень с садами?» – «Сорок верст». – «Неужели так широко разливается Волга?» – «Да, каждую весну так...»
Приехавши на пристань, я просил дать мне каюту 1-го класса. Мне ответили, что каюты 1-го класса все проданы, и, видя мое огорчение, кассир прибавил: «Каюты 2-го класса так же хороши, как и 1-го, такой же салон, то же меню, и вы имеете право находиться в салоне 1-го класса. Собственно, одна каюта 1-го класса сейчас свободна, но мы не продаем ее, так как месяц назад она заказана телеграммой из Лондона. С тех пор нет никаких сведений. Через полчаса пароход отходит, если не приедут англичане, переходите в нее». Но англичане приехали. Я великолепно ехал в каюте 2-го класса. Пароход большой, красивый, везде чистота, внизу, в 3-м классе, на палубе, группа рабочих поет своеобразные волжские песни.
Берега Волги поразительно красивы. До позднего вечера я не уходил с палубы. Чудный воздух, голубое небо, чайки все время кружатся вокруг парохода, им бросают корки хлеба, и чайки ловят их на лету. Навстречу идут пароходы, барки, красавицы беляны[31] из сложенного леса, имеющего вид домов причудливой архитектуры.
Меню прекрасное и очень дешево. На остановках я выходил на берег. На каждой остановке целый ряд торговок: продают гусей, кур, индеек, стерлядей, тарань, воблу, свежую икру и всякую всячину – и все баснословно дешево. Какое богатство, какое изобилие!
Приехали в Казань, и не хочется уходить с парохода. Не хочется расставаться с красавицей Волгой.
В Казани я занял номер в отеле и явился начальству. На следующий день была «показная» перепись лошадей города Казани и распределение этих лошадей по разрядам – для кавалерии, артиллерии и обозов.
Мне поручено произвести перепись в Чебоксарском уезде, и я на следующий же день, не осматривая Казани, поспешил на Волгу и отправился в Чебоксары.
