Владимир Колганов - Булгаков и «Маргарита», или История несчастной любви «Мастера»
Вот и Михаил Стахович, соратник Шипова по «Союзу», в своих воспоминаниях 1921–1923 годов писал примерно то же о другом царе, предшественнике последнего самодержца на Руси. Последнего ли?
«Больше 40 лет я очень близко стоял к русской общественной жизни, следил за ней и участвовал в ней. Теперь стариком и удалившись от деятельности, но обдумывая все то, что я так близко знал, я прихожу к заключению, что фактическим виновником теперешнего ужаса, исходной его причиною является — честнейший, чистейший и до самозабвения любивший Россию, может быть, самый русский из царей после Петра Великого, — Александр III. Он невольный виновник наших несчастий. Это был добрый и чистый человек (он женился девственником и никогда в жизни не имел любовниц(ы); правдивый, он никогда не сказал неправды даже в области дипломатии; на службе и в обиходе всегда прямой, он, словом, мог бы громко и всенародно исповедоваться на Красной площади. Но, будучи неограниченным самодержцем, он был очень ограниченный человек, не хотел царствовать и совсем не понимал назначения Верховной власти…»
Один не хотел царствовать, другой вроде бы хотел, однако для царствования ему, к несчастью, не хватало воли. Ах, если бы дело было только в том! Воля нужна для претворения в жизнь единственно нужного решения. Но если в умах государственной элиты нет единства, что может сделать даже наделенный волей царь? Умеренные либералы настаивали на выкупе помещичьих земель и передаче их крестьянам, а консерваторы отчаянно сражались за сохранение помещичьей собственности на землю, за свой типично шкурный интерес. Это противостояние продолжилось и во Временном правительстве. Нужное решение так и не было принято, результатом чего стал Октябрь.
Казалось бы, случись так, что верх взяли сторонники умеренного «либерала» Шипова, тогда события начала прошлого века смогли бы развиваться совсем иным путем. Но вот как представлял себе это развитие Дмитрий Шипов, само собой надеясь, что у нового монарха найдется соответствующая воля:
«В сохранении в государственном строе монархического начала… я вижу условие, предупреждающее борьбу общественных классов за власть».
Позиция довольно странная. Борьба общественных классов неизбежна, пока есть неравенство в правах и в уровне доходов. Однако за что бороться, если не за власть? Бороться за влияние на монарха? Но так ведь дело и до поножовщины, чего доброго, дойдет. И августейшему монарху придется железною рукой некоего аналога ВЧК приводить мнения оппонентов к приемлемому знаменателю. Именно так поступал и Сталин.
Да, мягко говоря, странная позиция. Но еще более удивительно то, что Шипова до сих пор называют завзятым либералом. Вот разъяснения его сына на сей счет.
Оказывается, бывший камергер считал, «что власть имущих классов должна быть уничтожена». Ему только претили методы, которые использовали большевики. Как можно «небольшевистскими» методами лишить власти тех, кто владеет значительным богатством? По-прежнему остаюсь в недоумении. Но это еще не все.
Оказывается, бывший статский советник полагал, что «капиталистический строй… с точки зрения высшей правды… несомненное зло», хотя и неизбежное в определенных обстоятельствах. Вот вам и либерал! Снимите шляпу перед своим обожаемым предтечей, либеральные потомки.
Впрочем, сын умалчивает или же просто не догадывается, в чем причина столь негативного отношения отца к имущим классам, к капиталу. А ларчик открывался просто — в молодости Дмитрий Шипов «прогорел», своими неумелыми действиями нанеся жестокий удар по благосостоянию семьи. Имея на руках доверенность главы семейства, во время отсутствия оного Шипов-младший выдал своему дяде Дмитрию Павловичу гарантию для получения банковского кредита в размере миллиона рублей под залог шиповских заводов. Увы, сделка, ради которой был взят кредит, оказалась неудачной.
Из воспоминаний Ксении Боратынской, внучки поэта, брат которой был женат на дочери Дмитрия Павловича Шипова:
«Шиловы при жизни их отца Дмитрия Павловича были очень богаты и имели свои пароходы на Волге. Но в данное время они были совсем разорены».
По счастью, до разорения Николая Павловича Шипова дело так и не дошло, однако семейство Шиповых потеряло и миллион, и несколько своих заводов.
Вот так неудачи в бизнесе способствуют неожиданному просветлению в умах. Переосмысливая прошлое, Дмитрий Николаевич Шипов искал способ избавления от тяжких мук совести, которые не давали ему покоя всю последующую жизнь. А если бы не «прогорел», какую мог поддержать партийную платформу? Да уж, наверное, не социалистов-революционеров и даже не кадетов. Кто знает, сохрани богатство, стал бы шталмейстером при Высочайшем Дворе. А тогда никакие партии даром не нужны, и катись они со всеми своими либералами и демократами!
Но было в роду костромских Шиповых и еще одно темное пятно. В дальнем родстве с Дмитрием Николаевичем состоял помещик Чухломского уезда, отставной подпоручик Петр Федорович Шипов, с которым связана пренеприятная история. Подробности ее историкам остались неизвестны, однако сохранилось свидетельство, что помещик был судим «за подговор дворового человека Федосея Васильева убить жену дворового Серапиона Степанова, Анну Григорьеву». Скорее всего, Петр Федорович от наказания откупился.
А несколькими годами позже в Москве на Лубянской площади построили новый дом, названный со временем по имени своего владельца «Шиповской крепостью». Здание возвели как раз напротив Политехнического музея — там, где сейчас расположен сквер.
Историки признают, что личность хозяина «крепости» была весьма таинственная — что-то вроде графа Монте-Кристо на российский манер, но более мелкого масштаба. Одни его считали камер-юнкером, другим он представлялся камергером. Сам Гиляровский называл его не иначе как «генерал». А между тем хозяин был еще тот оригинал:
«Он не брал со своих жильцов плату за квартиру, разрешал селиться по сколько угодно человек в квартире, и никакой не только прописки, но и записей жильцов не велось».
Рискну предположить, что владельцем дома был Петр Федорович Шипов. Уж очень все на этом господине сходится. После скандала в Чухломе самым логичным для него решением было перебраться от греха подальше в большой город, например в Москву. На деньги, вырученные от продажи своего имения Михайловское, он и построил дом на Лубянской площади — этот участок земли близ Новой площади принадлежал семейству Шиповых еще в 20-х годах XIX века. Родственные связи «генерала» с Дмитрием Николаевичем подтверждает тот факт, что в 1862 году дом на Лубянке был во владении его отца, Николая Павловича Шипова, действительного статского советника.
