Константин Михайлович - Записки янычара
Заняв замок, он направился к своей столице, а меня оставил там, в одном из замков, называемом Звечай[319], неподалеку от Яйце, и дал мне пятьдесят янычар для того, чтобы занять замок, и дал плату на полгода для каждого; и, кроме того, у меня было тридцать турок на подмогу. Когда же султан выехал из этой земли[320], король Матиас, не мешкая, осенью двинулся на Боснию и осадил Яйце и Звечай, в котором я находился. И боснийцы, которые сдались туркам и с турками жили в замке и в городе, собрались в одной башне, на которой был вывешен турецкий флаг. Объединившись, они сбросили знамя вниз и перебили турок. Видя это, венгры подошли быстро и смело к этой башне, вошли в город и заняли его. Турки же убежали в замок и скрылись в нем.
А король Матиас восемь недель находился там, стараясь их захватить, а второе войско с пушками он послал к Звечаю, осадив его. Стены этого замка весьма плохие и поэтому разрушились, так что мы постоянно работали ночью, чтобы их починить. И это продолжалось до тех пор, пока замок не был взят[321]. И когда Матиас взял его, по условиям сдачи он отступил от крепости к своим в городе, а мы вынуждены были сдаться. И, таким образом, сколько турок ни было в Яйце и Звечае, в Турцию вернулось мало, ибо Матиас хотел, чтобы они остались при нем. А я благодарил бога, что с честью вернулся к христианам.
Тогда, когда Матиас взял Яйце и Звечай, в Боснии владычествовал некий воевода Мухаммед Мумиятович, а его наместником в Яйце (был) его слуга по имени Юсуф Гарами-паша, и он остался у короля Матиаса вместе со мной и с другими турками.
ГЛАВА XXXV. КАК ЧЕРЕЗ ГОД МЕХМЕД ВНОВЬ ПРИЕХАЛ В БОСНИЮ
Султан Мехмед, услышав, что происходит в Боснии, через год появился, стал захватывать замки, но так как он не имел пушек, то послал за ними, и, стреляя из них, разрушил все стены Яйце, а потом стал его штурмовать, пока султанское знамя не оказалось на степе; но тут один детина из замка стал биться с янычаром из-за знамени. И так они за него ухватились, что оба упали вниз и разбились[322].
Видя их мужество и то, как замок и город оборонялись, султан приказал немедленно отвезти пушки к водопаду, называемому Всрбаб, поблизости от города, и велел их ставить туда, где вода падает со скалы, так чтобы их никто не мог достать, и оттуда он пошел прочь и больше ни на что не покушался. Но, идя в свою землю, он, однако, захватил одного боснийского князя[323]. Король Матиас, услышав о захвате Боснии, выступил ей на помощь против султана, но, услышав, что тот отошел, вернулся назад. И, таким образом, Яйце осталось незанятым. Потом Мехмед захватил Нсгропонт и спросил о железном жезле, а когда его не нашел, велел им отсечь ноги, чтобы в полной мере выполнить свое обещание [которое он никогда не выполнял, ибо он был обманщиком и мало заботился о присяге и честности][324].
ГЛАВА XXXVI. О МНОГОЧИСЛЕННОСТИ ТУРЕЦКИХ СОКРОВИЩ И КАК СУЛТАН ВЕЛЕЛ ИХ ПОДСЧИТАТЬ
После этих сражений султан Мехмед велел подсчитать все свои сокровища и все, что он накопил, чтобы ему знать, сколько тысяч людей и в течение скольких лет он мог бы содержать на эти деньги, не получая никакой помощи ни от своей страны, ни от доходов. Титрек-и-Синан, согласно султанскому приказу, за четыре недели все пересчитал и доложил султану, говоря: «Счастливый повелитель, ты можешь содержать в течение десяти лет 400.000 и оплатить им подковы и гвозди, т. е. все службы и расходы». А султан и не думал, чтобы ежегодно он мог содержать так много людей и в течение десяти лет, каждый год по сорок тысяч, так что всего их было четыреста тысяч. И тогда султан сказал: «Я еще не властитель, так как те земли, которыми я обладаю, все чужие», имея в виду те земли, которые насильственно захватил у христиан по ту сторону моря. В это время прошел слух, что папа со всеми христианами выступил против турок[325]. Султан, опасаясь, чтобы все христианские земли, которые он захватил, не поднялись против него, послал за главными вельможами в своей земле, чтобы они приехали к нему, и, держа с ними совет, говорил: «Мы слышали, что гяуры хотят на нас выступить с большой силой; что вы на это скажете? Как вы считаете, что я должен сделать, если могу содержать в течение десяти лет четыреста тысяч человек?». Они ответили ему: «Счастливый повелитель, имея столь много людей, выступи против них на их земле. Лучше выступить им навстречу, чем ожидать их дома». Султан велел принести большой ковер и расстелить его, по середине положил яблоко и загадал им такую загадку: «Может ли кто-нибудь из вас взять это яблоко, не вступая на ковер?». И они рассуждали между собой, думая, как взять это яблоко, не вступая на ковер, и как это может быть. И никто из них не постиг этой шутки. И султан, сам подойдя к ковру, взял обеими руками край ковра и скатывал его перед собой и шел за ним, пока не достиг яблока, а затем раскатал ковер, как он и был, и сказал вельможам: «Лучше гяуров теснить понемногу, нежели углубляться в их землю, так как это было бы небезопасно. Ибо если бы нам там в малом не повезло, то все земли восстали бы против нас». И сказал один вельможа по имени Эзебек Авранезович: «Счастливый повелитель, давно говорят об этом римском попе, что он намеревается со всеми христианами напасть на нас. Если бы он даже ехал на свинье, он давно был бы у нас. И поэтому, что вы начали делать, то и продолжайте, не обращая внимания на вести от гяуров». И все его речь и притчу султана похвалили.
А затем султан позвал одного грека, христианина, к которому он был милостив, по имени рыцарь Фома и сказал ему: «Что вы думаете о вашем римском папе?». И тот отвечал: «Счастливый повелитель, мы считаем, что до того самого папы, которого звали Формоз[326], все папы были святые, но после него ни один не был». И султан сказал: «Все вы заблуждаетесь, и потому, Фома, прими веру Мухаммеда, ибо она более истинная, чем ваша». Фома на это промолчал; а происходило это в Адрианополе, на новом султанском дворе[327]. Султан Мехмед, одарив вельмож, отпустил их по домам.
Из этого вы можете видеть, что турецкий султан весьма опасен, и турки очень боятся, чтобы христиане не выступили против них и не вторглись в их землю, ибо если бы это увидели те христиане, которые находятся у них под игом, они бы все, соединившись, восстали против них, о чем (я) многократно слышал и о чем мы просим у господа бога. Потом султан Мехмед умер и был погребен в Константинополе, и после него остались два сына, один по имени Джем-Султан, а другой Баязид.
ГЛАВА XXXVII. КАК ДВА БРАТА ПОСЛЕ ОТЦОВСКОЙ СМЕРТИ БОРОЛИСЬ МЕЖДУ СОБОЙ[328]
