Андрей Богданов - Княгиня Ольга. Святая воительница
Просто схватить и перебить небольшое посольство у княгини сил не было. Для этого так или иначе нужны были воины. Но двойная месть очень подняла её в глазах дружинников. Недаром древнейший сказитель с восторгом описал её действия, а летописцы были настолько ими довольны, что ничего в тексте не меняли. Когда Ольга пошла в Деревскую землю, "мало дружины" у неё появилось.
"Вот уже иду к вам, — послала гонца Ольга, — приготовьте мне много мёда у города, где убили моего мужа, да поплачу над гробом его и сотворю тризну". Тризна, если верить восточным авторам — современникам событий — была у славян укоренившимся обычаем. Она устраивалась не сразу после похорон, но некоторое время спустя. Именно на тризне вдова, горюя о муже, могла покончить с собой. И многие славянские женщины X в., судя уже не только по письменным источникам, но и по археологическим раскопкам, так и поступали[69].
Древлян это не пугало. И без Ольги власть на Руси переходила к их князю как к победителю. И с Ольгой им, скорее всего, пришлось бы утверждать эту власть на переговорах с другими союзами племён и силой оружия. Колн вдова зальёт могилу Игоря своей кровью, это будет достойным завершением эпического убийства князя русского. А вдруг да Ольга, всласть поплакав и исполнив все приличествующие обряды, и впрямь по доброй воле выйдет за их князя Мала? Это наследование власти Игоря для них несколько облегчит… Так что древляне в предвкушении захватывающего праздника свезли со своей земли и ещё заново сварили мёда "зело много".
Если бы просочился слух о судьбе двух посольств, Ольга была обречена на смерть. Она не медлила — пришла к древлянам налегке и великим плачем плакала над могилой Игоря. По её приказу "люди" (неясно, местные или пришлые) насыпали большой холм и справили на нём тризну, то есть пели, плясали и пили, провожая на тот свет душу покойного.
Во время пира, когда отроки Ольги обносили древлян питьём, кто-то из местных спросил в последнем проблеске трезвости: "Где дружина наша, которую послали за тобой?" "Идут за мной с дружиной мужа моего", — ответила Ольга. Как видим, киевской дружины Игоря при ней не было. Зато остроумие присутствовало в полной мере. Дружина Игоря (настоящие воины, а не люди, оставившие своего князя погибать) шла не за Ольгой. Она шла за своим князем в загробном мире. И там же пребывали обе делегации древлян.
Мужчины, как обычно, не оценили женского остроумия, по обыкновению, прекрасно отражённого в древнерусской литературе; они просто не поняли смысла игры женских слов. Так что древляне просто сели пировать и веселиться, наблюдая рыдания княгини.
Когда древляне упились, княгиня отдала странный приказ: велела отрокам пить за них. Она отошла в сторону, а дружинники перерезали пьяных. Их число достигло в глазах сказителя 5 тысяч, но важно не количество: это были знатнейшие люди, способные поднять землю против малолетнего князя Святослава в Киеве. Звуки резни — а она и в меньших масштабах не могла быть бесшумной — не слишком дисгармонировали с положенным на тризне диким весельем, перемежающимся с воплями скорби.
Приказ Ольги "пить за древлян" объясняется тем, что она с кучкой людей находилась в сердце вражеских владений, у столицы древлян, где был убит и похоронен её муж. Чтобы в Искоростене не заподозрили неладное, гулянка на могиле Игоря продолжалась среди трупов, когда Ольга с немногими имевшимися у неё тяжеловооруженными воинами уже бежала назад. Отроки — младшая дружина — могли догнать её в пути. Изображая "продолжение банкета", княгиня оттянула начало преследования и добралась в Киев живой.
Уже много веков историки пытаются дать действиям Ольги моральную оценку. Составитель Древнейшего сказания и последующие летописцы были в восторге от её действий, хотя, как увидим, по-разному. В любом случае люди, способные живо представить себе ситуацию, признавали за действиями Ольги целесообразность. Никто не упрекал её в "лишней" жестокости. Но с XIX в. двойная мораль побудила историков начать "оправдывать" княгиню. Дескать, время было трудное, нравы кровожадные… " Не удивляемся жестокости Ольгиной, — написал ещё Н.М. Карамзин, — вера и самые гражданские законы язычников оправдывали месть неумолимую; а мы должны судить о героях истории по обычаям и нравам их времени"[70].
Оправдания эти для великой княгини унизительны. Они подразумевают, что Ольга, во-первых, слишком жестоко мстила, а во-вторых, могла и остановиться в своей мести, не убивая столь великое множество людей. Но то, что историки называют местью, было для неё простой самозащитой, не столько себя даже, сколько своего маленького сына. Соперник в претензиях на престол "князя русского" и законный кровник за своего отца был не нужен и опасен древлянам. Собственно, и вдова Игоря была им не особо нужна, даже в качестве очередной наложницы князя Мала. Просто в ней не видели особой опасности: ошибка роковая. Ольга нанесла древлянам три упреждающих удара прежде, чем они осознали, кого на самом деле стоит опасаться в первую очередь. Первыми двумя ударами Ольга оградила своего сына от непосредственной угрозы смерти. Но за русский престол неизбежна была война! Поэтому третьим ударом княгиня ослабила противника — так, чтобы эта грядущая война была как можно менее кровавой.
Предстояло (даже если бы древлянам удалось убить Ольгу и Святослава) столкновение двух могущественных союзов славянских племён, издавна не любивших друг друга. Поляне, первыми принявшие и всячески поддержавшие власть русского князя на юге, конфликтовали с древлянами давно. Причём этот конфликт, почти не отражённый в Древнейшем сказании X в., со временем не утих. О нём пишет Начальный свод XI в., а особенно подробно и изощрённо — "Повесть временных лет" начала XII в. То, что для киевского летописца поляне были белыми и пушистыми, а древляне — всесторонне плохими, в данном случае не важно. Составитель "Повести" односторонне изобразил древний конфликт, который поддерживали обе стороны. Нам довольно посмотреть, как в этом конфликте чувствовали себя поляне с центром в Киеве.
"Повесть временных лет" рассказывает, как восточные "словене пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие — древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от нее и назвались полочане. Те же словене, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем — словенами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суде, и назвались северянами. И так разошелся словенский народ, а по его имени и грамота назвалась словенской".
