Александра Давид-Неэль - Путешествие парижанки в Лхасу
До сих пор после каждой из тревожных встреч ситуация быстро разрешалась, но на сей раз страх долго держал нас в напряжении. Дзогонг, где мы могли бы узнать, насколько обоснованны наши опасения, был еще далеко, и каждый день нас мучил один и тот же вопрос: не идем ли мы навстречу беде и крушению своих планов, которое сделает напрасными все лишения и душевные страдания, терзавшие нас на протяжении девяти месяцев, с тех пор как мы покинули Гоби, оставив позади далекую монгольскую границу?
Теперь мы опять совершали свои переходы ночью, вновь превратившись в загнанных зверей, которым повсюду мерещится охотник. Однажды утром, на заре, нам встретилась группа паломников, и некоторые из них остановились, заговорив с Йонгденом. Я же, по своему обыкновению, продолжала идти медленным шагом. Когда мой спутник догнал меня, он был напуган как никогда.
— Это люди из Ривоче[74], — сказал он, — кто знает, быть может, они видели вас, когда вы проходили там с Тобжьялом?.. Вас хорошо знают в тех краях.
Наш страх усилился и возрастал с каждым часом. При виде любого встречного мужчины или женщины мы принимались дрожать, полагая, что близится развязка нашей истории. Поистине, это было на грани безумия.
В таком состоянии мы добрались до моста через Наг, расположенного возле селения Поранг.
Мне было известно о существовании этого моста, но, согласно моим сведениям, за ним начиналась пустынная и неровная, труднодоступная местность. Мост показался мне старым другом, появившимся вовремя, чтобы нас спасти.
— Давай рискнем, — сказала я Йонгдену. — На этой дороге нам грозит встреча с людьми, которые нас знают. Почти все жители Жакиендо, Диржи и докпа из южных степей проходят здесь, направляясь к Ха-Карпо, и к тому же сезон паломничества сейчас в разгаре. Если мы будем и дальше подниматься по долине Наг-Чу, то придем в Дзогонг, где двое лам, возможно, уже распустили о нас слухи, даже если письмо, которое им поручено доставить, не имеет к нам ни малейшего отношения. Вот прочный мост, он указывает на то, что по другому берегу проходит довольно важная дорога. Жиамо-Наг-Чу течет в этом направлении; давай сперва попытаемся добраться до реки, а затем посмотрим, какой путь избрать дальше.
Так мы и сделали. Отказавшись от намерения купить продуктов в Поранге, мы перешли через мост и отважно принялись карабкаться по тропе, не особенно зная, куда она нас приведет.
Когда стемнело, мы постучались в дверь дома, одиноко стоявшего среди недавно распаханных полей рядом с еловым лесом. Здесь жили две женщины, две сестры вместе с несколькими слугами. Они радушно нас приняли.
На рассвете мы поднялись на гору, пройдя через сумрачный лес, и преодолели перевал Ку-ла. Владельцы фермы, у которых мы ночевали, рассказали нам, что их дом расположен на границе пустынной местности, где можно встретить только докпа, блуждающих вместе со своими стадами по долинам, окруженным двумя высокими горными цепями: той, через которую можно пройти по перевалу Ра, и другой, повыше, на вершине которой находится другой перевал под названием Панг-ла.
На следующий день, когда мы покинули долину Наг-Чу, нам улыбнулась удача: мы вышли к стойбищу пастухов. Они вынесли нам кислого молока, лепешек и небольшой кусок масла, но не разрешили спать в своей хижине. Вокруг и внутри дома собралось человек сорок, все с оружием. По виду этих людей нетрудно было догадаться, что они готовят разбойничий набег — в здешних краях это в порядке вещей, — и, вполне естественно, они не должны были обсуждать план своего похода в присутствии неведомых странников.
Особенно успешным оказался обход других стойбищ, расположенных поблизости. Предполагаемый набег заставил пастухов расщедриться: видимо, родственники удальцов, которым предстояло рисковать, хотели с помощью подаяний ламе обеспечить им удачу и богатую добычу. Как знать! Так или иначе, сыр, масло и тсампа восхитительным образом наполнили наши котомки; мы провели ночь под открытым небом и снова двинулись в путь, сгибаясь под тяжестью своих нош, но зато мы были совершенно уверены, что теперь нам долго не придется заботиться о своем пропитании.
В местности, по которой мы шли, не было очарования долины Наг. Она была холодной, зачастую безводной; дорога то и дело терялась, и ее надо было долго искать.
Покинув стойбище докпа, мы перешли через красивую реку, взобрались вверх по ужасно крутой тропинке и затем выбрали неверное направление. Когда мы уже прошли очень большой отрезок пути по склону горы, нас разглядели зоркие глаза молодых пастухов, находившихся почти непосредственно под нами в долине, но на значительном расстоянии. Их невнятные призывы едва долетали до нашего слуха, и мы сначала не поняли, что они обращаются к нам. Когда мы прислушались внимательнее, удалось уловить несколько слов: нам нужно было вернуться назад и подниматься на гору по лесу.
Я замечу мимоходом, что тот, кто указывает дорогу путнику или служит ему проводником, совершает похвальный поступок с религиозной точки зрения, как считают в Тибете. Согласно ламаистской вере, тот, кто умышленно направляет путника и особенно паломника не в ту сторону или не предупреждает его, что он сбился с пути, будет блуждать после смерти в Бардо[75] неприкаянной тенью, и ему не суждено найти способ возродиться в каком-либо из миров.
Получив необходимые разъяснения, мы миновали перевал Панг и начали нескончаемый спуск через лес по козьей, очень крутой тропе, порой превращавшейся в каток из-за снега, который сначала растаял, а затем снова замерз.
Вечером мы обнаружили просторные пещеры, служившие летними квартирами пастухам, кочующим в здешних краях со своими стадами. Эти примитивные жилища привлекали меня. Я охотно провела бы в них ночь, но русло ручья, дававшего воду, зимой пересохло, и Йонгдену не понравилась перспектива уснуть без ужина. Утром, до зари, мы отправились дальше натощак.
Продолжая спускаться, мы добрались с наступлением темноты до распаханного пространства, где находились две фермы. Поведение людей, которые вышли посмотреть на нас, а также справиться о наших животных и багаже, не внушало особого доверия, но, несмотря на их довольно грубые манеры, в итоге они приняли нас вполне сносно.
Я не знаю, стоит ли рассказывать, до чего доходила доброта этих простых горцев… Перед тем как лечь спать в одном из уголков кухни, я ненадолго вышла. Хозяйка посоветовала мне даже не пытаться спускаться по лестнице во двор из-за двух сторожевых собак, которые были способны меня растерзать. Она сказала, что я могу присесть у края плоской крыши. Мне давно был известен этот обычай, наряду с другими, не менее странными местными традициями, и я собралась ему последовать, но тут два молодых великана, сыновья хозяйки, заметив мое исчезновение, последовали за мной, крепко схватили меня за руки и добродушно предложили:
