Сергей Бирюзов - Когда гремели пушки
Не получив подкреплений, Роммель лишился возможности довести свою наступательную операцию до конца и стал медленно отходить, теснимый с запада американцами, а с востока - англичанами. На стороне англоамериканских войск было многократное превосходство в силах, которым они, однако, не сумели воспользоваться в полной мере. Союзникам так и не удалось тогда ни окружить, ни уничтожить корпус Роммеля в Ливии и Тунисе.
И вот эту-то частную, малорезультативную операцию западная пресса пыталась выдать за открытие второго фронта! Такие несуразности уже тогда вызывали у всех советских людей горькое разочарование в союзниках и дискредитировали самую идею второго фронта. От высадки американцев в Марокко и Алжире наши войска не почувствовали ни малейшего облегчения. Но еще горше, пожалуй, читать повторение этих бредней ныне в "трудах" буржуазных историков и битых нами гитлеровских генералов вроде Типпельскирха. Всячески раздувая значение совершенно незначительной североафриканской операции Эйзенхауэра, они оскорбляют память героев Сталинграда, сложивших свои головы во имя победы над фашизмом...
Однако возвратимся ко 2-й гвардейской армии. Недолго она оставалась в тылу. Через несколько дней после моего вступления в должность войска начали грузиться в эшелоны. А вслед за ними в новый район сосредоточения армии вылетел и я.
Остерегаясь "мессершмиттов", наш тихоходный и совершенно беззащитный самолет По-2 шел буквально впритирку к макушкам леса и крышам деревенских изб. Под плоскостями машины мелькали отдельные картинки ставшего уже привычным пейзажа, а в голове неспешной чередой проходили один за другим обрывки нестройных мыслей.
Накануне меня попросил зайти член Военного совета армии генерал-майор И. И. Ларин. Едва переступив порог его кабинета, я сразу по выражению лица Ларина догадался, что предстоит какая-то торжественная церемония. И не ошибся.
- Товарищ генерал, - начал Ларин подчеркнуто официальным тоном, - в связи с вашим вступлением в должность начальника штаба армии вручаю вам от имени Военного совета армии нагрудный знак "Гвардия". Носите его с честью...
Потом он крепко пожал мне руку и заговорил уже проще:
- Теперь, Сергей Семенович, у тебя симметрично будет: слева - орден Ленина, справа - гвардейский знак.
Вспомнив об этом на борту самолета, я, как обычно бывало в те дни, сразу же перенесся мыслями под Сталинград. Дивизии Советской Армии все плотнее сжимали там железное кольцо окружения. Однако гитлеровцы упорно сопротивлялись и отклоняли все наши предложения о. капитуляции: они еще надеялись, что им удастся вырваться из котла. По опыту боев на других участках советско-германского фронта можно было безошибочно предсказать, что противник пойдет здесь на все, чтобы деблокировать свою сталинградскую группировку. Для него это было теперь не только вопросом престижа.
Напряжение боев и на внутреннем, и на внешнем кольцах окружения росло с каждым днем. Наши войска, второй месяц участвовавшие в наступлении, очень нуждались в подкреплениях. Я понимал, какую надежду возлагает Верховное Главнокомандование на нашу свежую 2-ю гвардейскую армию...
Пилот прервал мои размышления. Он резко качнул машину с крыла на крыло, давая понять, что полет, наш окончен. Под нами была посадочная площадка, а по соседству с ней виднелся небольшой населенный пункт. Нетрудно было догадаться, что это - Паньшино, где должен развернуться штаб 2-й гвардейской.
5
2-я гвардейская армия предназначалась для усиления войск Донского фронта. Новый район сосредоточения был указан ей севернее окруженной в Сталинграде группировки гитлеровских войск. Район этот имел в поперечнике с севера на юг от станции Фролове до станции Качалинской - почти сто километров. И если нам пришлось испытать большие трудности при погрузке, то выгрузка оказалась во много раз трудней.
Обширность района сосредоточения не позволила штабу армии сразу же установить прочную связь с войсками. Все населенные пункты были забиты тыловыми частями, учреждениями, складами и ремонтными органами Донского фронта, который именно с этого рубежа начал 19 ноября ТЭД2 года свое знаменитое наступление во фланг сталинградской группировке немецко-фашистской армии. Прибывающим войскам приходилось размещаться в заснеженной степи, под открытым небом. А морозы стояли лютые.
Офицеры штаба армии буквально сбились с ног. Требовалось не только организовать встречу и разгрузку эшелонов, марши и размещение частей. Нужно было еще наладить управление войсками на случай боя, службу регулирования движения на фронтовых дорогах, питание личного состава. Особенно важное значение имело прикрытие армии с воздуха, так как мы вынуждены были совершать передвижение не только по ночам, но и в светлое время.
В этих условиях очень многое зависело от службы связи, а она-то, как я и предполагал, оказалась у нас ахиллесовой пятой. В армии мало было проводных средств. Использовать радио нам еще не разрешали в целях маскировки. Наш начальник связи, который произвел на меня такое неблагоприятное впечатление при первой встрече, здесь окончательно дискредитировал себя. Он, попросту говоря, растерялся и не мог ничего. предпринять. Пришлось фактически переложить его обязанности на начальника оперативного отдела. И это было правильно. Инициативный и решительный, М.И. Грецов нашел выход из тяжелого положения. Он блестяще использовал для связи штаба армии с дивизиями самолеты По-2, хотя в небе беспрерывно рыскали "мессершмитты"...
Пока шло сосредоточение 2-й гвардейской армии, обстановка на фронте осложнилась. Чтобы деблокировать группировку Паулюса, в составе которой к моменту ее окружения было 22 дивизии общей численностью более 330 000 человек, гитлеровское командование подтянуло в Тормосин и Котельниково новые крупные силы. Отсюда подготавливались удары в направлении Сталинграда. Противник намеревался прорваться извне к своим окруженным войскам и затем совместно с ними восстановить фронт по рекам Дон и Волга.
Эта задача была возложена на генерал-фельдмаршала Манштейна, одного из наиболее опытных генералов вермахта, в прошлом заместителя начальника генерального штаба фашистской Германии. К моменту начала войны с СССР Манштейн командовал корпусом, но уже через месяц его назначили командующим 11-и армией, а затем, после захвата Крыма, он возглавил группу армий "Дон".
Гитлер очень верил в Манштейна. Теперь ему были подчинены все войска, действовавшие к югу от среднего течения Дона до Астраханских степей, а также окруженные в районе Сталинграда 6-я полевая и часть сил 4-й танковой армии. Кроме того, Манштейн получил подкрепление с других участков советско-германского фронта и из Франции - до 10 дивизий, в том числе 4_танковые, имевшие в своем составе более 500 боевых машин{1}.
