Валерий Болдин - Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
Выступают другие члены Политбюро и ЦК. Смысл выступлений — решение правильное, Горбачев достойный продолжатель линии партии, дела Ленина. Наступает кульминационный момент Пленума — голосование. Выбирают единодушно, и после аплодисментов на трибуне новый генсек — Горбачев. Он подтверждает преемственность и неизменность стратегического курса XXVI съезда КПСС на ускорение социально-экономического развития страны, преобразование всех сторон жизни общества — материально-технической базы, общественных отношений на основе планового хозяйства, развитие демократии, повышение роли Советов, обязуется и впредь непоколебимо держать курс на сохранение мира, сотрудничество с коммунистическими и рабочими партиями, активное взаимодействие всех революционных сил. Он благодарит за доверие.
— Обещаю вам, товарищи, приложить все силы, чтобы верно служить нашей партии, нашему народу, великому ленинскому делу.
Этой речью новый генсек завершил тот знаменательный Пленум ЦК, который поставил точку на траурном этапе развитого социализма и открыл новый, разрушающий этап. Он поднялся на олимп партийной и государственной власти, чтобы служить народу, заботиться о процветании и могуществе Родины. И никто не думал тогда и вряд ли кто мог представить, что через несколько лет генсек_нарушит эту свою первую клятву.
Участники Пленума расходились, но каждый считал своим долгом еще раз лично поздравить нового генсека. М. С. Горбачев парил в ореоле лестных слов, восхитительных эпитетов. Я заглянул в приемную его кабинета и слышал, как, уже не таясь, каждый со всей прямотой говорил о большой удаче выбора, о новых планах и делах, о необходимости разогнать брежневских прихлебателей. В приемной ожидали секретари обкомов и крайкомов партии, чтобы еще раз пожать руку, сказать о поддержке, просить совета.
Я понял, что сегодня уже никому не нужен, и скоро ушел к себе. По-новому смотрел я на все происшедшее, и мне казалось, что я участвовал в какой-то невероятной буффонаде и лицедействе, где все играли заученные роли: поздравляли и славословили и те, кто внутренне ненавидел «выскочку». Конечно, приход молодого лидера на пост генсека — дело перспективное. Как минимум он оборвет гуляющий по Москве анекдот, что каждый член Политбюро решил умереть генсеком. Но это шутка. А главное в другом: справится ли Горбачев с обязанностями? Я знал многие его положительные качества, но были и серьезные недостатки. Это пустяки, что речь его пока косноязычна, засорена и представляет своеобразный суржик — смесь украинского с русским языком. Все это, может, и удастся преодолеть. А не удастся — не беда. Люди быстро привыкают к говору великих и, не замечая, сами начинают следовать их манере. Говорил же практически весь народ и даже некоторые дикторы радио и телевидения вслед за Хрущевым «коммунизьм». Ну, а почему нельзя перенять горбачевские новации — называть Азербайджан — Азебарджаном, ставить ударение в словах вкривь и вкось. Не в этом трагедия, не все лидеры достаточно грамотны, и практически все из первого поколения интеллигенции. Вопрос серьезнее — хватит ли характера, твердости, решительности. Вот в этом были сомнения уже тогда, хотя я и отгонял подобные мысли. И все же сомневался: не произошел ли 11 марта 1985 года исторический и политический фукс?
Но думать об этом поздно, да и зачем гадать. Тогда я ни за что бы не поверил, что к власти может прийти человек, оказавшийся духом слабее предшествующих лидеров и более четырех лет раскачивавший державный корабль из стороны в сторону.
…Я подходил к Старой площади, и первым, кого встретил, был А. Н. Яковлев. Мы поднялись в кабинет, заказали чаю и долго молчали.
— Вот только теперь и начнется работа, — наконец сказал Яковлев. — До одурения. Я тебе не завидую.
— Что делать, сам впрягся в эту упряжку, потому что видел — катимся в пропасть, — отвечал я. — Надо улучшать ситуацию в стране. Для этого сил жалеть не стоит. Не знаю только, что мне будет дозволено делать и что я смогу решать. Дорога предстоит дальняя и трудная, но работать буду на совесть.
— Сейчас идеи нужны добротные, будет линия — вытянем, иначе — беда. На старых концепциях далеко не уедешь, — размышлял Александр Николаевич.
Так завершился этот траурный этап развитого социализма. Страна вступила в новую, неизведанную полосу своего развития. Все говорили о лучшей доле, но добрыми помыслами, как известно, была вымощена дорога и в ад.
Поиск реформаторских идей
М. С. Горбачев не затянул с переездом в новый, генсековский кабинет, который на пятом этаже главного здания ЦК числился под номером 6. Этот кабинет представлялся ему подлинным символом власти и давно манил, как некогда трон, скипетр и держава великих правителей Российской империи. Буквально за одну ночь хозяйственники привели в порядок помещение, сменили ковровые дорожки, натерли полы, освежили лак орехового гарнитура. Несколько больше предстояло сделать в комнате отдыха, но это не остановило генсека, и он принимал посетителей уже в новых апартаментах.
Кабинет был просторным. Пятый этаж здания ЦК тем и отличался от других, что здесь кабинеты были просторными, размещались лишь по одну сторону коридора. Справа от входа были широкие окна, выходящие в переулок к торцу здания МГК КПСС. Окна постоянно занавешены батистовыми «французскими» шторами. У противоположной от входа двери, ближе к окнам стоял массивный письменный стол с большой столешницей и кожаным «генсековским» креслом на вращающейся подставке. По существовавшим в ЦК порядкам — над ним портрет В. И. Ленина.
Слева от кресла — пульт связи. Это массивная ореховая тумба, обильно начиненная электронными системами, многочисленными проводами. Сверху на ней размещались аппараты междугородной засекреченной и особо секретной связи, клавиши демофона, который связывал с руководством страны. К нему были подключены все кабинеты членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК, секретарей ЦК, заместителей Председателя Совета Министров СССР, руководства Верховного Совета СССР, а также ряда министров, возглавлявших наиболее важные и курируемые генсеком участки государственной деятельности — КГБ, обороны, иностранных и внутренних дел, Генштаба, военно-промышленной комиссии, редактора «Правды», а также помощников и советников М. С. Горбачева. У членов Политбюро ЦК, помощников и ряда других лиц связь была двусторонней. Все они в любую минуту могли связаться с генсеком, и он практически всегда поднимал трубку.
К письменному столу генсека были приставлены небольшой столик и два кресла для посетителей. В кабинете имелся и большой стол заседаний, в торце которого обычно садился генсек в небольшое вращающееся кресло. По левую руку у него были два телефона правительственной связи. В конце стола заседаний у стены стоял большой книжный шкаф, наполненный собраниями сочинений классиков марксизма-ленинизма, энциклопедиями, справочниками и другой литературой постоянного пользования. Пол в кабинете был набран из дубовой дощечки и инкрустирован более темными породами дерева. От двери к письменному столу вела салатовая ковровая дорожка, она застилала и все пространство вокруг стола заседаний. В кабинете стояли несколько небольших столиков для воды, газет, книг и напротив окон — ряд стульев. Недалеко от письменного стола имелась дверь, ведущая в комнату отдыха. Там был письменный стол с телефонами, обеденный стол, кушетка, трюмо, около которого работали парикмахеры. У стены напротив громоздкий книжный шкаф и сейф отечественного производства, где хранились некоторые документы особой важности и личные вещи.
