Эльдар Рязанов - Первая встреча – последняя встреча
Для начала я стал журналистом в «Пари-Матч». Там у меня была масса друзей журналистов, совершенно замечательных, не то что сейчас. Потом я начал работать театральным режиссером. Это был случайный ход вещей. Мысль отважиться стать кинорежиссером пришла ко мне постепенно.
Эльдар Рязанов. Это правда, что вы увидели портрет Брижит Бардо на обложке журнала «Эль», она вам очень понравилась, и вы решили познакомиться с ней?
Роже Вадим. Это правда. Часто легенды выдумывают, но это правда. Она не была фотомоделью, но редактор журнала «Эль» была подругой матери Брижит и сказала ей: «Мне нужна девушка, которая не фотомодель, не актриса. Обычная французская девушка». Таким образом Брижит попала на обложку журнала. А я в то время писал сценарий о молодежи, и нам нужна была героиня семнадцати-восемнадцати лет. Я показал режиссеру обложку и сказал, что такая барышня нам и нужна. Режиссер написал родителям, но те слышать не хотели о кино. А Брижит это было интересно: сняться в кино, посмотреть на режиссера, увидеть всю киношную атмосферу. Она пилила родителей до тех пор, пока ей не позволили встретиться с режиссером. И именно когда она приехала к режиссеру, я с ней и познакомился.
Эльдар Рязанов. Значит, именно вы увлекли ее кинематографом?
Роже Вадим. Да, это так. Если бы я не увидел Брижит на обложке журнала, думаю, она никогда не стала бы сниматься в кино. Она всегда считала, что ее предназначение – танцы. Брижит была прекрасной балериной, очень одаренной. Танцевать – это была ее страсть. Думаю, она решила стать актрисой, чтобы выйти за меня замуж. Ибо поняла: мое призвание – кино. Наверно, поэтому Брижит никогда по-настоящему не любила профессию актрисы. Она была роскошная звезда, с прекрасными внешними данными. Но не хотела углубляться, вникать по-настоящему в ремесло актрисы. Когда в ответ на вопросы, любит ли она кино, репортеры слышали: «Нет, меня оно раздражает», – они считали, что актриса ломается. Но на самом деле Брижит говорила правду. Конечно, у нее были прекрасные моменты в ее киножизни, интересные роли. Но кино ее не завораживало.
Эльдар Рязанов. Сценарий фильма «И Бог создал женщину» вы писали специально для Брижит, чтобы проявить ее особые уникальные качества?
Роже Вадим. Это не совсем верно. Когда я встретил Брижит, я уже написал много новелл, сценариев. Но поскольку я хорошо ее знал, я смог адаптировать мой сценарий к ее манере игры. Надо было спрятать ее недостатки и выделить достоинства. Мне было очень приятно работать с ней, но я не писал сценарий специально для нее.
Эльдар Рязанов. В своей книге «От звезды к звезде» вы писали, что Брижит не требовался учитель, ей скорей требовался садовник, который должен был ее «поливать». Обламывать ее, уничтожать манеры, привычки – было бы бессмысленно и варварски.
Роже Вадим. Образ садовника совершенно справедлив. Ей надо было помогать, хвалить ее. Брижит не тот человек, которого можно было заставить делать что-то, чего она инстинктивно не хотела…
Но я хотел бы вернуться ненадолго в контекст той эпохи. В то время кино менялось. Это было еще до «новой волны», но чувствовалось – что-то произойдет. Классическое кино довоенной поры, которое создало массу шедевров, должно было измениться, эволюционировать. Тогда не было принято допускать к режиссуре молодых. Средний возраст постановщиков был такой, какой у меня сейчас – около шестидесяти. А мне было всего двадцать семь лет. Для того времени мой фильм стал новым, необычным. Во-первых, диалоги были более естественными, ближе к жизни. Кроме того, в ленте присутствовал определенный вызов традиционной буржуазной морали. И он дал толчок движению сексуального освобождения женщины.
Фильм имел огромный отклик во Франции. Критики сильно его ругали, уничтожали Брижит Бардо. Говорили, что у нее нет будущего в кино. С картиной случилось то, что называется «эффект эхо». Она стала в первую очередь очень известна за рубежом, и только тогда во Франции поняли, что прошли мимо важного явления в кинематографе, не заметили рождения настоящей кинозвезды.
Эльдар Рязанов. Поговорим о следующей жене, об Аннет Штройберг. Она – датчанка, живущая в Париже. Вы из нее тоже сделали актрису?
Роже Вадим. Поначалу она не думала об актерской карьере. У нас родилась дочь Натали. А потом я стал снимать фильм «Опасные связи» по роману Шодерло де Лакло. Главные роли играли Жанна Моро и Жерар Филип. Аннет иногда приезжала на съемки и постепенно заразилась этим вирусом. Она сыграла в этой ленте маленькую роль женщины, которая разрывается между необходимостью остаться верной мужу и страстью к другому мужчине. На эту роль требовалась артистка с чистым невинным лицом. Я рискнул, дал эту роль жене. Она сыграла очень хорошо. Потом сыграла еще в одной моей картине, в фильме ужасов. Играла роль женщины-вампира. Здесь она снималась уже под именем Аннет Вадим. После того как мы расстались, она снялась в двух-трех средних фильмах в Италии. Но карьеры артистки так и не сделала.
Вторая жена Роже Вадима датчанка Аннет Штройберг, впоследствии актриса Аннет Вадим
Эльдар Рязанов. Итак, Аннет родила дочку Натали. Оставила ее вам. Как я знаю, вы ее и воспитывали. А потом Катрин Денев была некоторое время замечательной мамой для Натали. Вы сами пишете об этом в своей книге… Когда вы встретились с Катрин Денев, вам было тридцать два года, а ей семнадцать?
Роже Вадим. Думаю, да. Приблизительно может быть год туда-сюда. Она тогда не была актрисой. Прекрасной актрисой была ее сестра, Франсуаза Дорлеак, которая как раз начала завоевывать популярность. А Катрин в то время говорила, что не хочет сниматься в кино.
Эльдар Рязанов. По-моему, Катрин Денев впервые снималась в Вашем фильме «Порок и добродетель», где в главных ролях были заняты Анни Жирардо и Робер Оссейн?
Роже Вадим. Да, я дал ей там маленькую роль. И потом немного помогал режиссеру, который работал с ней над другим фильмом. Но первая роль, которая у нее была, это действительно в фильме «Порок и добродетель».
Эльдар Рязанов. Сюжет этой картины был взят из книги маркиза де Сада и перенесен во времена оккупации Франции нацистами?
Роже Вадим. Да. Это на самом деле свободное изложение книги маркиза де Сада «Жюстина». Я перенес действие в период немецкой оккупации. Но де Сада, конечно же, нельзя привязать к какой-то одной эпохе. Он не является типичным продуктом только восемнадцатого века, он может существовать в любое время. Перенести сюжет в период оккупации, в совершенно сумасшедший ужасный мир, было довольно сюрреалистично. Мне показалось, что это хорошая мысль.
