Рой Медведев - Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов
Чтобы не выносить разногласия в ЦК КПСС на съезд партии, было решено, что на съезде от ЦК и от своих ведомств будут выступать только Брежнев, Косыгин и Подгорный. Шелест или Щербицкий будут выступать только от Украины. Другие члены Президиума ЦК должны будут воздерживаться от выступлений. И действительно, ни Суслов, ни Шелепин, ни Микоян, ни Демичев не получили слова на съезде партии. Такой же порядок сохранился и на следующих съездах, хотя до сих пор была традиция, что все члены Политбюро или Президиума ЦК выступали на съездах партии.
XXIII съезд КПСС проходил с 29 марта по 8 апреля 1966 года. На съезде не было никаких неожиданных поворотов или сенсаций. В Отчетном докладе Брежнев чрезвычайно пространно говорил главным образом о событиях 1964–1966 годов и о задачах партии, но не стал подвергать разбору и критике деятельность Хрущева, и его имя фактически не упоминалось ни в докладе, ни в выступлениях других ораторов. Для многих из присутствовавших на съезде было достаточно хорошо заметно, что именно Суслов «дирижировал» ходом заседаний. Наибольший интерес в партии и в стране вызвала речь Н. Г. Егорычева на втором заседании съезда. Егорычев был в то время первым секретарем Московского горкома партии, а по традиции именно руководитель московских коммунистов начинает прения по Отчетному докладу. Давая в 1989 году интервью для журнала «Огонек», Егорычев очень нелестно отозвался о Брежневе. «“– Леонид Ильич – лидер?.. – заявляет ныне Егорычев. – Он никогда не был лидером, ни до, ни после октябрьского Пленума. Так уж сложилось, что когда освобождали Хрущева, другой кандидатуры, достойной этого высокого поста, просто не оказалось. В узком кругу друзей я тогда говорил: Брежнев не потянет”, утверждает теперь, что, хотя формально отношения с Брежневым в 1964–1966 годах у него были нормальными, Брежнев знал о его не слишком хорошем мнении о нем и что Леониду Ильичу явно не понравилось его выступление на XXIII съезде партии»[40].
В этом, однако, приходится сомневаться. Хотя Егорычев и сказал несколько слов против культа личности, он тут же с пафосом начал говорить о героической истории партии и государства и решительно осудил «попытки выискивать в политической жизни страны элементы так называемого сталинизма». Именно Егорычев под аплодисменты делегатов съезда предложил, чтобы высший орган партийного руководства вновь назывался Политбюро, а руководитель Секретариата ЦК или Первый секретарь – Генеральным секретарем. При этом Егорычев сослался на ленинские традиции и на то, что эти названия предложены лично Лениным и должны поднять авторитет партийного руководства. Но в сознании большинства членов партии пост Генерального секретаря ЦК партии связывался только с именем Сталина, так как иных генеральных секретарей у нас никогда не было. Со сталинским временем связывалось в 60-е годы и слово Политбюро. Как и следовало ожидать, предложение Егорычева было единодушно принято.
Еще до XXIII съезда КПСС К. Т. Мазуров стал «полным» членом Политбюро и перешел на работу в Москву в качестве Первого заместителя Председателя Совета Министров СССР. Его преемником в Белоруссии стал П. М. Машеров, избранный после XXIII съезда кандидатом в члены Политбюро ЦК. Не был избран в Политбюро А. И. Микоян. Секретариат ЦК КПСС не претерпел заметных изменений. Съезд избрал новый состав ЦК КПСС, куда вошли и некоторые из сотрудников Брежнева, о чем мы еще будем говорить ниже. Но в целом состав высших органов ЦК КПСС изменился очень мало. Брежнев провозгласил политику стабильности партийных и государственных кадров, стабильности, которой не было в верхах партии и государства уже несколько десятилетий, и надо сказать, что он весьма последовательно выполнял это обязательство. Достаточно сказать, что между XXIII и XXIV съездами партии в Политбюро и Секретариате ЦК не произошло практически никаких изменений. С 1965 по 1975 годы состав руководящих органов партии и государства был несомненно более стабильным, чем в любое другое десятилетие в истории КПСС. Это обстоятельство в наибольшей степени обеспечило Брежневу поддержку и популярность в высших слоях партийно-государственной номенклатуры.
Стабильность руководящих кадров вовсе не означала, однако, что в верхах партии и государства не было никакой политической, да и личной борьбы за власть и влияние. Такая борьба происходила, и она велась сразу по нескольким направлениям.
Известно, что в конце 50-х – начале 60-х годов Н. С. Хрущев во все большей степени переносил акцент на свою деятельность как Председателя Совета Министров СССР, а не Первого секретаря ЦК КПСС. Соответственно повышалась роль Совета Министров как центра власти в стране. Так, например, во внешней политике Хрущев выступал в первую очередь как глава правительства, а не как глава партии. Через Совет Министров решались и многие важнейшие проблемы обороны и государственной безопасности.
После октябрьского Пленума ЦК КПСС функции главы партии и правительства были разделены между Брежневым и Косыгиным. Однако с разделением сфер ответственности и компетенции дело обстояло далеко не всегда ясно и просто. Мы уже говорили, что после восстановления отраслевых министерств, а тем более с началом экономической реформы, главные центры Управления и планирования экономики сосредоточились в Совете Министров СССР и в Госплане СССР. Однако структура ЦК КПСС не была пересмотрена, и здесь сохранились те специализированные отраслевые отделы, которые были созданы в эпоху совнархозов и разгула местнических тенденций. Конечно, теперь опять возникала опасность ведомственного эгоизма и произвола, но прежние отделы ЦК КПСС не были ориентированы на борьбу с этим злом. Возникал ненужный и вредный параллелизм, так как любой сколько-нибудь важный вопрос каждый из министров должен был согласовывать не только с Косыгиным или с его заместителями, но и с соответствующим отделом ЦК КПСС. Все это, конечно, мешало оперативному решению многих экономических проблем. Кроме того, именно А. Н. Косыгин и, конечно, министр иностранных дел А. А. Громыко выступали в качестве главных представителей государства при проведении разного рода внешнеполитических акций. В Совете Министров СССР большей частью обсуждались и вопросы обороны и оборонной промышленности. Во второй половине 60-х годов Л. И. Брежнев все чаще вмешивался в решение этих вопросов. И хотя разногласий по каким-либо конкретным проблемам внешней политики между Косыгиным и Брежневым не возникало или их было очень мало, однако опять-таки нередко появлялись трения по проблемам компетенции.
Когда в октябре 1964 года было объявлено об отставке Хрущева и замене его Брежневым и Косыгиным, то имя Брежнева еще очень мало что говорило советским людям, да и зарубежным наблюдателям. Весьма характерно, что первые западные биографии Брежнева были опубликованы только в 1973 и 1974 годах. Для сравнения можно сказать, что только в первый год пребывания Горбачева у власти на Западе было опубликовано несколько его биографий, общее число которых достигло уже 15–20 названий. За короткий срок пребывания у власти Андропова было опубликовано не менее 10 биографических книг об этом лидере. В моей библиотеке имеется даже книга о Черненко, вышедшая в свет, правда, через год после его смерти. Брежнев не вызвал и долго не вызывал большого интереса. Другое дело А. Н. Косыгин. На Западе о Косыгине знали тогда не слишком много. Однако в Советском Союзе имя его было известно давно, и он пользовался большим уважением, особенно среди хозяйственников, экономистов и вообще всех тех, кого было принято называть советскими деловыми кругами. Забегая вперед, можно с уверенностью сказать, что если наша экономика относительно заметно развивалась во второй половине 60-х годов, если она относительно устойчиво «держалась на плаву» в 70-е годы, т. е. в годы застоя, то это происходило в первую очередь благодаря руководству А. Н. Косыгина и его окружения. Брежнев, да и другие члены Политбюро это понимали, и потому, несмотря на ряд конфликтов, заявления Косыгина об отставке неизменно отклонялись; при этом, однако, крайне редко исполнялись справедливые и разумные требования Алексея Николаевича.
