Семён Пегов - Я и рыжий сепар
На гражданке первым делом Андрей спрыгнул с парашютом. Про возраст пришлось наврать. Получив российский паспорт, он перебрался в Москву.
Кроту делать документы отказались, на Украину путь закрыт. Чтобы не стать нелегалом и все-таки добиться гражданства, ополченец уехал по программе переселения на Камчатку. В гости друг к другу летать далеко, остается только созваниваться.
В Москве Вандала однажды пригласили выступить перед студентами — рассказать о боевых действиях в Славянске. Там он познакомился с Машей, они встречаются больше года.
На днях девушка согласилась вместе с ним спрыгнуть с парашютом. Они записались на прыжки для «перворазников» — так их называл строгий инструктор с десантным прошлым в авиаклубе в Киржаче. Маша вела себя отважно, а во время полета они каким-то образом умудрились прокричать друг другу признания в любви.
Перед прыжком он снял часы и положил их в помещении, где они проходили инструктаж. По дороге обратно обнаружил, что забыл их там. Не жалко. А вот за теми, что подарил президент, Андрей все еще думает вернуться.
Дети халифата
Кошмары фруктовых садов
— Как казнил первого — почти не помню. Амир раздал всем таблетки, что-то по типу обезболивающего, нам такие часто давали. Когда меня «накрыло», он приказал перерезать горло военному, который был у нас в плену. Все прошло как в тумане.
Пятнадцатилетний Фарси Фарес о том, как выполнял работу палача, рассказывает таким тоном, как будто речь идет о краже соседских персиков. Язык не поворачивается назвать палачом этого ребенка в засаленной футболке, затертых джинсах и потрепанных кроссовках.
Подросток только что попался на горном блокпосту сирийской армии с несколькими килограммами взрывчатки за пазухой. Сухое лицо с огромными глазами, тощая фигура. Непонятно, как ему вообще удалось спрятать на себе шахидский пояс.
— Парень на протяжении недели втирался в доверие к дежурившим на посту, — объясняет офицер. — Его посылали к нам в качестве переговорщика, знали, что солдаты не тронут ребенка. Террористы находятся в этой деревне в полном окружении. Мальчишка, прикидываясь местным, упрашивал военных передать немного хлеба и чистой воды, якобы для родственников. Сегодня он пришел снова, но ребята заметили что-то странное в его поведении. Оказалось, что под футболкой прятал взрывчатку.
Разговор происходит в шикарном мраморном здании в районе горного хребта Аль-Калямун на западе Сирии. Раньше тут располагалось управление коммунального хозяйства. Теперь оперативный штаб правительственных войск. Район зачистили от боевиков «Ан-Нусры» и ИГИЛ дней десять назад.
До войны это был богатейший край. Земли на границе Сирии и Ливана вдоль хребта плодородны до неприличия. Фруктовые плантации вызывающе усеяны сочными плодами. Запах переспелых фруктов перебивается разве что горечью танковой соляры. На фоне сытых солнцем деревьев снующие по грунтовым дорогам бронемашины выглядят угрюмыми и кровожадными.
— Местные крестьяне выращивали персики и черешню в таком количестве, что фруктов хватало не только для сирийцев, но и на экспорт в Россию. Лет двадцать пять подряд отсюда на север уходили тонны урожая, — пояснил нам с гордостью сирийский генерал.
«Радикальная чума» перебросилась в этот горный уголок от соседей. Прогрессивный светский Ливан вдруг оказался перевалочным пунктом для сотен моджахедов, хлынувших одним из ручьев в пойму «Арабской весны». На пути к халифатской мечте они смывали все, что плохо держалось на берегу светского понимания жизни.
К боевикам-переселенцам из Пакистана, Чечни, Катара, Ирака присоединялись зачарованные псевдогероической романтикой местные мальчишки.
— Я сам из Ливана, моя семья живет недалеко от границы, родители не знают, что я ушел воевать. Меня позвал с собой один пакистанец, с которым я познакомился в родной деревне. Он собирал отряд, чтобы перейти границу и присоединиться к моджахедам, воюющим в Сирии. Позже этот мужчина стал нашим амиром, так я оказался здесь, — ответил нам пятнадцатилетний Фарси Фарес, когда мы поинтересовались у него о судьбе родителей.
— Как давно ты воюешь в Сирии и скольких людей тебя заставили казнить?
— Я в этом отряде уже больше года. Казнил двоих.
После того, что мальчик рассказывал дальше, хотелось проснуться. Если фруктовым деревьям этих земель могут сниться яркие кошмары, то это один из них.
— Я взял его за волосы, задернул голову вверх, поднес к горлу нож. Пленный умолял меня остановиться. Амир кивнул, я понял, что не имею права быть нерешительным. В ту же секунду перерезал мужчине горло. Все, кто стоял на площади, начали радостно кричать «Аллах акбар!» и стрелять в воздух. Командир поздравил меня с убийством еще одного кафира.
— Тебя принуждали это делать?
— После того, что сделали со мной в горах, у меня просто не было выбора.
— А что сделали с тобой в горах?
— Однажды меня и еще одного парня отправили на позиции в горы, якобы на подкрепление. Несколько моджахедов-иностранцев сидели там три недели без смены. Они встретили нас, а вечером заставили съесть какие-то таблетки. Сказали, что на большой высоте нельзя без них, будет тошнить и голова начнет кружиться. Мы приняли лекарство. Потом один из них стал объяснять, что по шариату, если моджахед на войне и рядом нет женщин, он имеет право вступать в связь с мальчиком. В общем, они сделали с нами это. Потом рассказали другим мужчинам из отряда. Надо мной издевались. Тогда амир-пакистанец, который взял меня в отряд, велел выступить на казни палачом, чтобы вернуть уважение братьев. Мне ничего не оставалось, как сделать это. Потом были новые поручения.
— Что тебе обещали за подрыв блокпоста сирийских военных? Там были поощрения за подобные задания?
— Вообще амир сказал, что, когда мы победим в Сирии, меня сделают начальником районного отделения исламской полиции и дадут сто пятьдесят бойцов в подчинение.
Потом я долго не мог вытряхнуть из головы этот кошмар. Но почему пятнадцатилетний палач так легко рассказывал о чудовищных поступках? Это противоречило обычной логике пойманного преступника. Его ведь взяли за взрывчатку и даже не подозревали в казни сирийских военных.
Получается, Фарси Фарес не считал свои поступки экстремальными? Но он не был похож на умалишенного. Что же с ним было не так?
От малого до игилового
Война в Сирии началась после антиправительственных митингов в 2011-м. «Фронт Ан-Нусра», сирийский филиал «Аль-Каиды», поначалу никак не проявлял себя. Под вполне европейскими лозунгами создавалась Свободная сирийская армия, на западе ее называли вооруженной оппозицией или повстанцами.
