Владимир Киселев - За гранью возможного
С шумом, задорно потирая руки и похлопывая, появился улыбающийся Комар.
- А ты, я вижу, хорошо устроился. Не боишься, что фашисты нагрянут? усмешливо спросил Рабцевич.
- А чего их бояться, мы ж у себя. Вот они нас стали бояться, поняли: неодолим народ, если взялся за оружие. Ты это не хуже меня знаешь.
Вошла старушка в чистеньком шерстяном платье. От него густо пахло нафталином.
На столе появились миски, большой, пышущий жаром чугунок тушеной картошки с мясом, крынка молока, ломти хлеба.
- Кушайте! - с поклоном потчевала хозяйка.
Комар благодарно посмотрел на нее:
- У меня гость важный: друг. Сто лет не виделись.
"Да, - подумал Рабцевич, - не виделись мы давненько". Последний раз Комар был у него, когда Рабцевич возвратился из Испании и возглавил в своем родном Кировском районе отдел здравоохранения. У Комара кто-то заболел из родственников, ему срочно понадобилось редкое лекарство. Рабцевич достал. Договорились собраться семьями, даже день назначили. Но встретиться больше не довелось. В ноябре тридцать девятого, после воссоединения Западной Белоруссии с БССР, ЦК КП(б)Б направил Рабцевича в Брест, где он стал членом Временного управления города и заведующим отделом здравоохранения. В Западной Белоруссии шли революционные преобразования, Рабцевич национализировал больницы, поликлиники, аптеки, конфисковывал медикаменты у частных предпринимателей...
- Не будем терять времени, - весело проговорил Комар и стал раскладывать в миски картошку.
За дверью послышался шум, и в горницу ввалился бородатый мужик гигантского роста с руками молотобойца.
- Да что ж такое получается, Герасим Леонович? - заговорил с порога. - Гнать в шею такого завхоза надо, совсем о людях не думает...
Комар молча повернулся в его сторону.
- У Захарова от сапог одни голенища остались, вместо подметок щепу подвязывает, а завхоз говорит, что нет обувки. Я сам видел у него новенькие сапожки. Куда их дел? Что ж, Захарову лапти, что ли, носить? напирал вошедший.
- А это ты, Фрол Семеныч, здорово сказал! - рассмеялся Герасим. Лапти по такой погоде в самый раз. И по болотам в них лазить очень даже удобно - вода вольется, выльется, и нога сухая. - Помедлил. - А сапог у него действительно нема: Василию-пулеметчику отдал - совсем хлопец оказался босой.
Не успела дверь за бородачом закрыться, прибежал юноша. На конопатом раскрасневшемся лице алмазной россыпью блестели капельки пота, в глазах радостное удивление.
- Герасим Леонович, мы листовку все-таки написали. Почитайте. - И протянул комиссару листок.
Комар, медленно шевеля губами, прочитал, сверкнул глазами.
- Молодцы, хлопцы. Здорово! Перепишите десятка два и сегодня же ночью, как договорились, расклейте. Только на рожон не лезьте!
Когда за вылетевшим из горницы юношей захлопнулась дверь, Комар пояснил с улыбкой:
- Командир в отъезде, дак я верчусь, как бисов сын, - туды, сюды, все надо.
Только принялись за еду, как в дверь постучали и в горницу осторожно вошли и остановились у порога сразу десять человек - старики, старухи, женщины с детьми.
Белобородый старик, опершись на темную от времени еловую палку, глухо откашлялся.
- Да мы, Герасим Леонович, не к тебе... - Он замялся, переступил с ноги на ногу, отчего тихо скрипнула половица. - Тут кажут, у пришлых комиссаром немец. Так мы до него, не откажи глянуть...
- Ну и народ, уже все знают! - раскатисто засмеялся Комар. - Выходи, комиссар, коль народ тебя бачить пришел.
Линке, не зная, как себя вести, нехотя поднялся из-за стола. Он был по-юношески строен. И если бы не морщинки на лице и мешки под глазами, говорящие о пережитом, никто не поверил бы, что он всего на два года моложе Рабцевича.
Старик подступил к нему и, сузив выцветшие глаза, оглядел всего - от хромовых сапог до красноармейской фуражки.
- Гэта так, - старик вздохнул, - и все же немец. Чудно, немец иде против немцев.
- Я, папаша, не против немцев иду, я против фашистов. Вспомните, как у вас в гражданскую войну было: не русский против русского шел или белорус против белоруса, а рабочие и крестьяне - против помещиков и буржуев, пояснил Линке.
И вновь крестьяне подивились: немец так чисто говорит по-русски, а главное, вместе с партизанами будет воевать.
До утра просидели Рабцевич с Комаром. Обо всем переговорили. Комар рассказал об обстановке в Кировском районе, где успешно действовали несколько партизанских отрядов. Несмотря на наличие в некоторых населенных пунктах (и прежде всего в самом Кировске) фашистских гарнизонов, на частые рейды карателей, хозяевами положения в районе являлись партизаны.
- Главная беда у нас в том, что нема взрывчатки и минеров, признался Комар.
Рабцевич дружески похлопал его по плечу, успокоил:
- Не горюй, Герасим, поделимся с тобой взрывчаткой, много не дадим, у самих мало, но для начала хватит, потом добудете. Подготовим вам и минеров. Однако и ты сделай одолжение: дай часть своих людей, так-то легче будет освоиться.
Рабцевич тут же приказал Змушко выделить кировцам немного принесенной с собой взрывчатки, поручил Шагаеву, Пантолонову и Жавнеровичу подготовить группу подрывников.
Немного вздремнули. Устроились прямо на полу. Удобства не ахти какие, хозяйка постелила на пол одежду - всю, какую нашла. Главное, что в помещении, а не в лесу или на болоте, посреди мошкары.
Разбудил всех беспокойный Комар. Спал он или нет, но был бодр и весел.
- Вставай, Игорь, посмотри, каких я тебе людей привел. - Еще вечером Рабцевич попросил называть его только по кличке.
- Сейчас, сейчас! - Рабцевич подошел к окну.
На улице выстроили в шеренгу несколько рослых, крепких парней.
- А почему не у всех оружие? - спросил Рабцевич.
- Где ж его взять? - вопросом на вопрос ответил Комар. И тут же добавил: - Они у меня отчаянные, добудут.
Рабцевич недовольно засопел.
- Мне, Герасим, не столько отчаянные нужны, фашиста ведь только этим не одолеешь. Нужны хитрые, смекалистые.
Комар в усмешке прищурил глаза.
- Копаешься?.. Узнаю тебя! Да они ж белорусы, а когда ты слыхал, чтоб белорус да без хитрости был?
Рабцевич обернулся к Змушко.
- Альберт, - это кличка Змушко, - выйди познакомься, отбери, потом я побеседую.
Объяснив Комару, что группа имеет специальное задание и люди нужны проверенные, надежные, Рабцевич отобрал пятнадцать человек.
К обеду, чтобы не стеснять Комара своим присутствием, Рабцевич вывел бойцов за деревню. Остановились в лесу, недалеко от опушки. Для жилья соорудили шалаши, строить землянки не было смысла - все равно скоро уходить.
Под деревней Столпище Рабцевич пробыл чуть больше двух недель. За это время бойцы под руководством Линке и Змушко сделали несколько вылазок к фашистам. В деревне Михалево разгромили небольшой вражеский гарнизон; на железной дороге у станции Ящицы сожгли сарай, где хранилось сено; потом подорвали вражеский состав со скотом; в деревне Поболово взорвали маслозавод.
