Николай Внуков - Тот, кто называл себя О.Генри
— Двести пятьдесят, папа, ровно двести пятьдесят, — произнес за стеной незнакомый голос.
Билл вскочил, сел и протер глаза. Темнота стояла за окном плотной стеной. Проклиная себя за то, что проспал самое интересное, он пригладил волосы, вздохнул и отворил дверь в соседнюю комнату — будто нырнул в холодную воду.
Он увидел в ярком свете керосиновой лампы лица, повернутые к нему. На длинном столе — тарелки, стаканы и большие зеленые бутылки. Пахло степью, жареным мясом и потной седельной кожей.
— Это наш гость, — сказал доктор Холл. — Франк, Дик, Ли, знакомьтесь. Это Билл Портер.
Трое плотных парней в грубых суконных куртках загремели стульями, поднимаясь навстречу.
— Когда мы приедем в Колумбус? — спросил Билл полицейского.
Сержант сложил газету и зевнул.
— Завтра в одиннадцать.
— Скажите, вам часто приходится… сопровождать?
— Часто. Ты не исключение. Воруют все.
— У меня другая история.
Все истории одинаковы. Только один попадается, а другой нет. Я, парень, считаю только, что тебе многовато дали. Пятерку за восемьсот пятьдесят долларов — это многовато. Ты сам дурака сыграл. Если уж брать, то брать хорошо. Тысяч десять, двадцать, а то и все пятьдесят.
У меня совсем другое дело.
Э, брось. Все вы поете одну и ту же песню, когда засыпаетесь.
Билл отвернулся к окну. За стеклом разворачивалась бесконечная желто-зеленая степь штата Одинокой Звезды. В некоторых местах еще отцветали травы.
«А на юго-западе, наверное, уже все выгорело и фермеры начали перегонять скот на север», — подумал он, и перед глазами встало ранчо братьев Холл, такое, каким он увидел его в день приезда — небогатое, но уютное, даже красивое. Красоту он увидел позже, когда научился понимать, что это такое. Жаль, что не каждый человек способен понимать красоту природы, жизни и других людей. Конечно, не внешнюю красоту, внешняя красота — это реклама, рекламировать можно всякую дрянь, даже полову или навоз, — а другую, скромную и глубоко спрятанную красоту мира.
У Скучных Братьев было около двух тысяч акров земли, корраль для лошадей, сарай для стрижки овец и пресс для упаковки шерсти. В пристройке позади дома стояли три коровы, и всем этим заправлял средний брат — Дик Холл. Он любил землю за то, что она производит массу замечательных вещей: сахар, сигары, цветную капусту, пшеницу и хлопок, — и он сам был похож на крестьянина. Это он подал братьям идею о ферме, он соблазнял их мечтами об уютном коттедже с красной черепичной крышей и большой террасой. Он говорил, что вместе с фермой они приобретут ранние утра, росу на траве, жаркие дни, прохладные дожди и весь свод небесный с луною и звездами. Братья согласились наконец, каждый внес свою долю, и Дик поехал в юго-западный Техас подыскивать землю. Начали с небольшого дома в четыре комнаты и со стада овец. Жена Дика, Мэйми, согласилась присматривать за хозяйством.
Франк Холл — младший—увлекался лошадьми и всем, что к ним относилось: упряжью, седлами, потниками и попонами. Он, не задумываясь, мог проскакать по прерии сотню миль, если слышал, что где-то устраиваются ковбойские состязания — родео. Он мечтал о хорошем конном заводе, много читал и говорил, что никогда не женится, потому что любит свободу. Это был тихий безобидный человек, и хотя на поясе у него висел кольт сорок четвертого калибра, воинственности в его фигуре не чувствовалось.
Старший брат — Ли — помогал братьям только в самую горячую пору, в период стрижки овец. В. остальное время он бывал на ранчо наездами. Ли повидал свет и знал жизнь. Во время гражданской войны он служил связным в штабе генерала Шермана и участвовал в сражении под Аппаматоксом.
Юго-западная, узкая часть Техаса попросту называлась Ручкой и представляла собою в те времена безлюдную равнину, поросшую жестким кактусом, диким алоэ, виргинскими тополями и древовидной юккой. Покинутые хижины или просто печные трубы торчали на участках, которые когда-то пытались освоить неудачники пионеры. Здесь находили себе приют самые закоренелые преступники со всей страны. Стоило только перебраться на южный берег Рио-де-Нуэсес, и всякая погоня становилась немыслимой. Ни один шериф в штате не рискнул бы направить свою лошадь в эти джунгли. Преступники объединялись в шайки и грабили ранчо поселенцев; они угоняли скот и переправляли его через мексиканскую границу; они терроризировали Юго-Запад, останавливали государственные почтовые фургоны и делали налеты на пассажирские поезда. Одних пограничных отрядов не хватало для борьбы с многочисленными шайками. Ранчмены и жители небольших городов защищались своими силами. За счет отдельных округов были созданы отряды народной милиции, в которых устанавливалась военная дисциплина. Они выслеживали конокрадов, ловили преступников, выбивали из зарослей чапараля шайки бандитов и насаждали закон и порядок с помощью карабинов и шестизарядных револьверов. Одним из отрядов милиции командовал капитан Ли по прозвищу Красный Холл. Отряд нес патрульную службу на землях между Фрио и Пекосом.
Кроме братьев Холл, на ранчо Скучном жил еще один мужчина, ковбой Ходжес, брат Мэйми. Про Ходжеса говорили, что он вскормлен кобылой. Неповоротливый, с какой-то неуверенной, спотыкающейся походкой, он чувствовал себя на земле беспомощным до тех пор, пока не оказывался в седле. Ходжес стал первым учителем Билла.
— Эта штуковина нехитрая, — говорил он, широкими петлями набрасывая на плечо белое волосяное лассо. — Впервой оно, конечно, непривычно, не получается. Зато когда навостришься… Вот погляди, как я ее сейчас подцеплю. Тут главное — чувствовать силу, с которой бросаешь.
Он отходил немного в сторону и прищуривался на бутылку, стоящую в двадцати шагах на земле. Потом стряхивал с плеча лассо и, сделав три-четыре быстрых поворота рукой, резко, точно прыгая, подавал туловище вперед. Со змеиным шипеньем веревка нависала над бутылкой и вдруг хватала ее за горло.
— Вот и вся работа, — улыбался Ходжес. — Для этого грамоты не надо. Я однажды в Хьюстоне бился на пари. С другой стороны улицы взял бутылку рома со стойки в салуне. Через окно. И бутылка целехонькой осталась. На, попробуй.
Билл сворачивал лассо и бросал его, точно повторяя движение Ходжеса. Удавалось сбивать бутылку петлей, но накидывать ее на горлышко, да еще затягивать он так и. не «навострился». Хождес учил его плести сыромятные веревки, объяснял, как надо похлопать коня по животу ладонью, чтобы тот выпустил воздух и дал затянуть подпругу, показывал приемы стрельбы с седла на полном скаку.
Потом завязались знакомства с ковбоями на других ранчо.
