Валерий Горбань - Кангауз
Валерий Горбань. Чемодан
Хороший был чемодан у Ольги. Просто классный. Вместительный, на хитрых колеси-ках, позволяющих катить эту громадину и плашмя, и торцом, и как угодно. Вот если бы он еще прыгать умел!
Оля с трудом взгромоздила чемодан на площадку вагона. Отдышавшись, поднялась сама. Еще две схватки с узкими дверьми тамбура и купе и, наконец, победное заключение кожаного чудовища в темницу нижней полки. Пакет с необходимыми в пути причиндалами скромно примостился возле столика в уголке.
В открытое окно купе ворвался страдальческий голос:
- Я тебя еле нашла!
Ну, Лерка! Ведь договаривались на три часа ровно, чтобы успеть поболтать до отхода поезда. Правда, в этот раз она опоздала всего лишь на десять минут. Снег пойдет, навер-ное.
Глаза подруги уже блестели. Ее пылкая натура требовала настоящего прощания: со слезами, многократными лобызаниями и тому подобными штучками. И вовсе не важно, что через неделю она сама собирается в Москву, поступать в аспирантуру. И, естественно, ос-тановится у Ольги, которая уже готовилась к защите.
- Давай ко мне, в купе!
Лерка отрицательно замотала головой:
- Не! Или я из поезда выскочить не успею, или паровоз сломается.
- Тепловоз, чудо ты мое. Ладно, иду. Посматривай пока в окно, чтобы мои вещи не сперли.
Когда Ольга, изрядно растрепанная после сцены под названием :"Прощай навеки!", вернулась в вагон, на свободном нижнем месте уже сидел новый пассажир.
"Вот мы даем, про все на свете забыли. Можно было и поезд угнать, а не то, что ба-гаж утащить." Подозрительно глянув на попутчика, симпатичного мужчину лет тридцати, Ольга приподняла полку и сунула к чемодану свой пакет, предварительно заглянув в него, словно невзначай.
- Ну и что показало вскрытие? - весело поинтересовался мужчина.
Ольга, густо покраснев, отмолчалась. Наверняка этот юморист стал свидетелем их прощания с Валерией, вот и позволяет себе насмешечки.
- Правильно, осторожность в нашем пассажирском деле прежде всего! - не унимался тот. - Но, поскольку, под моим неусыпным наблюдением, все оказалось на месте, можно начинать знакомиться. Алексей.
- А я теперь тоже обязана представиться? - решила сдерзить Ольга.
- Нет, конечно, не обязаны. Да, в принципе и необходимости такой нет. Ах, Оленька, Оленька!
Алексей до того точно скопировал Леркины интонации, и такие веселые чертенята брызнули у него из глаз, что собравшаяся было окончательно разозлиться попутчица не выдержала и рассмеялась.
- Как вам не стыдно подслушивать?
- Я же охранял ваше имущество. А на посту много что запрещается, но слушать и подслушивать можно. И даже нужно, потому, что службу надо нести бдительно!
- Вы военный?
- Почти. А вы студентка, с каникул едете?
- Почти.
- Вот и познакомились.
К теме профессий больше не возвращались, но разговор пошел настолько непринуж-денно, будто они с Алексеем были знакомы с детства. Он много путешествовал, объездил чуть не весь бывший Союз. О тех местах, где побывал, о городах, природе, интересных обычаях, рассказывал так, что хотелось немедленно пересесть на поезд, идущий в Алма-Ату, Сумгаит, Ферганскую долину и даже в Чечню.
- Ой, да ведь чеченцы такие злые!
- Они разные. Ладно, это сложная тема... А вы знаете, какие осетры водятся в Тере-ке?! Обалдеть! Я-то думал раньше, что они только в спокойных реках живут, таких, как Вол-га.
Оля, неожиданно для себя самой, тоже разговорилась. О том, как в детстве любила проводить лето у бабушки в деревне. Как безумно любящие внучку старики позволяли ей делать что угодно: носиться с деревенскими мальчишками, отправляться в походы в лес и на речку. И как однажды, когда она потянулась к земляничине, ее за руку тяпнула гадюка. Вот здесь. И Ольга с гордостью показала маленький шрам на кисти.
- Надрез делали?
- Ага, мальчишки, перочинным ножиком. Заставили меня отвернуться и вжик! Они же и яд высасывали.
- Опасная самодеятельность: можно было к яду еще и инфекцию занести.
- Наверное. В больнице столько уколов сразу накололи!
- Сыворотка и блокада антибиотиками. К счастью, руку вам эта история не испортила. Кисть очень красивая.
- Ага, начались комплименты!
- Нет, это просто объективные результаты осмотра.
В купе они так и остались вдвоем. Разговору никто не мешал. И до чего же с ним бы-ло легко! Оля только один раз напряглась, когда Алексей поставил на стол бутылку домаш-него вина и предложил отметить знакомство.
Уловив ее сомнения, он весело прокомментировал:
- Во-первых, я не "такой". Во-вторых, вы не "такая". В-третьих, домашнее вино бьет в ноги, но не отключает голову, а клофеллином и прочими гипотензивными препаратами я в дорогу не запасся. В-четвертых, вашему вниманию представляется мощнейшая закуска, - и он потянул с верхней полки объемистый пакет, - бабушка снаряжала. Она думает, что без ее продукции мы с мамулей умрем с голоду. У меня еще целый чемоданище с ее произве-дениями. А это все надо съедать, одна надежда - на попутчиков.
Когда укладывались спать, Алексей без всяких просьб удалился и стоял в коридоре, пока переодевшаяся и завернувшаяся в простынь Ольга не высунула голову из купе:
- Я - все!
Его ровная доброжелательность почти погасила все ее тревоги. Но если честно, все же, на донышке души оставалось маленькое такое, но очень беспокойное сомненьице. А потому, пока Алексей укладывался, она отвернулась к стене, и, чтобы исключить всякие по-пытки продолжить знакомство в более тесном варианте, старательно засопела.
Насмешливый голос из полумрака произнес:
- Судя по чистым кожным покровам, скоординированным движениям, адекватным по-веденческим реакциям и ряду других признаков, вы абсолютно здоровы. А здоровый чело-век дышит во сне совсем по-другому... Минут через десять вы услышите - как.
И действительно, через несколько минут веселый перестук колес практически погло-тил его ровное, мягкое, почти неслышное дыхание.
А Ольга, снова посмеявшись про себя и позлившись на свою подозрительность хро-нической горожанки, решила немножко помечтать. Она любила иногда, лежа в полудреме, пофантазировать на тему красивого романа с понравившимся ей мужчиной. Как он нежен и ласков! Смотрит на нее блестящими глазами и готов ради нее на любые сумасбродства. Вот они стоят на скалистом берегу Терека, над стремительно несущимися потоками воды. И кружится голова. И нахлынувшее желание таким же бурным потоком вливается в ее кровь. И... черт побери! Он тут дрыхнет, как сурок, а я, словно дура, в четыре утра еще кувыркаюсь на этой полке, аж простыни в жгут завернулись. Ничего себе, домечталась! Не хватало еще наброситься на мирно спящего мужика...
