Александр Бондаренко - Михаил Орлов
«Неизвестно где и как провёл он детство; в 1749 году он был привезён вместе с братьями Михаилом (вскоре умершим) и Фёдором в Петербург, и в то же время как Иван поступил в Преображенский полк солдатом, Григорий поступил в Семёновский.
По свидетельству Екатерины II, склонной скорее преувеличить, чем умалить достоинства своего любимца, Григорий Орлов не получил никакого воспитания, ничему не учился и настолько плохо знал французский язык, что не мог читать и не понимал французских стихов»{7}.
Каждый читатель может выбрать понравившийся ему вариант, хотя уточним, что документов о поступлении Григория в кадетский корпус не сохранилось — не в пример документам его вышеназванных братьев, действительно в корпусе обучавшихся. Однако отсутствие образования не помешало Орлову не только стать отличным офицером — в частности, он отличился в сражении при Цорндорфе 14 августа 1758 года, где получил три боевые раны, — но и продолжить службу в артиллерии, самом «высокотехничном» тогда роде войск. В 1760 году он был назначен адъютантом к генерал-фельдцейхмейстеру графу Петру Ивановичу Шувалову, а после кончины оного произведён в капитанский чин и назначен цалмейстером, то есть счетоводом или казначеем канцелярии артиллерийского ведомства.
И опять-таки разночтения… «Сытинская» «Военная энциклопедия», которую редактировали замечательный военный инженер «заслуженный профессор Николаевской Инженерной Академии»[12], генерал-лейтенант К.И. Величко[13] и ряд других известных военных деятелей — то есть издание в достаточной степени официальное, — предлагает несколько иной вариант:
«Раненный трижды под Цорндорфом, Орлов обратил на себя внимание генерал-фельддейхмейстера графа Шувалова, который взял его к себе адъютантом. Рослый, статный и красивый, склонный кутежам и смелым, рискованным похождениям, Орлов скоро составил себе в Санкт-Петербурге репутацию “дон-жуана”. Роман его с княгиней Куракиной, возлюбленной графа Шувалова, повлёк за собою его отчисление от должности адъютанта и перевод в фузилёры гренадерского полка[14], но увеличил популярность Орлова в петербургском обществе. Им заинтересовалась Цесаревна Екатерина Алексеевна (будущая Императрица Екатерина II) и пожелала с ним познакомиться. Смелый, решительный характер Орлова привлёк к нему симпатии Цесаревны, которая и доверила ему свою судьбу»{8}.
Что ж, вряд ли честолюбивая Екатерина просто искала себе любовника, и её, в порыве легкомыслия, заинтересовал некий «скандальный тип». Не то было время: императрица Елизавета Петровна дышала на ладан, готовясь передать трон племяннику, и великой княгине требовались сторонники, чтобы перехватить престол! Купить надёжного человека нельзя — всегда есть опасность, что кто-нибудь предложит ему больше. Зато у женщины, как известно, есть достаточно безотказный способ, чтоб превратить мужчину в действительно верного единомышленника. Ангальт-Цербстская интриганка была умна и хитра: сделав Григория Орлова своим союзником, именно она помогла ему — кто бы иной хотел и смог это сделать? — стать казначеем канцелярии артиллерийского ведомства. В те времена воровали не намного меньше, нежели сейчас, так что, думается, средств из «оборонного бюджета» хватало и «на революцию» — то есть для привлечения будущей императрице сторонников, и на обеспечение вполне «светской жизни» братьев Орловых. Хотя можно считать, что это были «представительские расходы». Цесаревна, вскоре превратившаяся в жену императора, успешно совмещала приятное с полезным, тем более что будущность её представлялась весьма туманной. Так хотя бы сейчас успеть… Правда, вскоре оказалось, что «приятным» цесаревна слишком уж увлеклась: 11 апреля 1762 года в Зимнем дворце родился младенец, которого Екатерина Алексеевна тут же отдала на воспитание своему гардеробмейстеру. Известно было, что отцом ребёнка, наречённого Алексеем Григорьевичем Бобринским[15], является Григорий Григорьевич Орлов. Говорить о его матери было не принято. Интересно, что император Павел I, искренне ненавидевший всё, что было связано с фаворитами своей матушки — равно как и саму матушку, сразу же возвёл Бобринского в графское достоинство и произвёл в чин генерал-майора…
По воспоминаниям современников, Орловым вполне можно было увлечься — почему даже расчётливая Екатерина и та потеряла голову и известную осторожность.
«Природа щедро одарила Орлова. Это было, по выражению Императрицы, изумительное существо, у которого всё хорошо: наружность, ум, сердце и душа… Высокий, стройный, он, по отзыву Екатерины, был самым красивейшим человеком своего времени. Превосходя красотой, смелостью и решительностью всех своих братьев, Григорий не уступал никому из них ни в атлетическом сложении, ни в геркулесовской силе. При этом Григорий был несомненно добрый человек, с мягким и отзывчивым сердцем, готовый помочь и оказать покровительство, доверчивый до неосторожности, щедрый до расточительности, не способен затаивать злобу, мстить…»{9}
Эти характерные орловские качества — красоту, удаль и силу, а также щедрость и доброту — мы особенно отмечаем потому, что они перешли и к нисходящему потомству рода, включая, разумеется, и нашего героя.
«Роль Григория Григорьевича в событиях 28 июня 1762 года была одной из первых, — он принимал активное участие во всех главных событиях этого дня; конечно, инициатором и самым энергичным распорядителем этого дела был его брат Алексей, а другие, в том числе и Григорий Орлов, являлись только исполнителями хорошо задуманного плана; Григорию Орлову выпала в эти дни более почётная роль — находиться всюду при Императрице и быть ею при всех отличаемым»{10}.
Отличий было немало, и продолжались они… ну, ещё некоторое время.
«В день восшествия Екатерины II на престол он был пожалован в звание действительного камергера, в день коронации произведён в генерал-поручики, назначен генерал-адъютантом, возведён в графское достоинство, пожалован кавалером орденов святого Александра Невского и святого Андрея Первозванного, сделан шефом кавалергардского корпуса и подполковником лейб-гвардии Конного полка, награждён деньгами, крестьянами и мызами Ропша и Гатчина. В 1764 году Орлов был произведён в генерал-аншефы, а в 1765 году занял пост генерал-фельдцейхмейстера»{11}.
Изумительно! Пять лет тому назад он состоял при генерал-фельдцейхмейстере адъютантом… Ко всему прочему следует ещё добавить возведение в княжеское достоинство Священной Римской империи в 1772 году — и это были лишь основные полученные им награды.
