Михаил Лобачев - Ноктюрн по доктору Фрейду
Счастье
Бабушка рассказывала, что во время войны, когда советские войска уже наступали, какое-то время линия фронта проходила буквально в конце нашего огорода. И пока военные рыли окопы и строили блиндажи, она с детьми выкопала яму в обрыве, как она говорила, где все и прятались. И когда все кончилось, вошли новые войска. В пещерку заглянул солдат и, услышав какое-то шевеление, хотел бросить гранату. Но потом увидел чумазое детское лицо и передумал. Так он всем и запомнился – солдат с гранатой. Бабушка говорила, что Бог их хранил и это – счастье.
А потом у нас квартировали телефонистки – молодые девушки, мобилизованные, кто откуда, согласно законам военного времени. Девчонки были не приспособлены к военно-полевой жизни, где зачастую не то что горячей воды или удобств, а и спать толком негде было.
– Вы знаете, – говорила бабушке одна из девушек, сжимая в руках кружку с кипятком, – до войны мне мама наливала большую чашку какао с молоком и строго следила, чтобы я ее выпила. А я выливала ее, когда мама отворачивалась, и радовалась, как у меня это ловко получилось. Вот бы сейчас эту чашку…
Терпи козак – атаманом будешь
В старом доме в одной из комнат все еще оставались деревянные ставни. Весь дом был перестроен, везде стояли новые окна и новые двери, а в этой оставалось старое окно со ставнями. В ветреные дни зимой из окна довольно сильно дуло, но его не трогали. Ставни мало того, что смотрелись одиозно на фоне испанского кафеля, но были еще и с дырками, которые нельзя было не заметить, т. к. располагались они прямо посередине.
Но в конце концов, именно из-за одиозности все это могло сойти за стиль «гранж».
Я как-то поинтересовался у бабушки, откуда такая любовь к этому барахлу. Бабушка задумалась и сказала: конечно, давно надо было поменять.
– А откуда дырки?
– Так это от пуль.
– От каких еще пуль?
В ответ бабушка махнула рукой и рассказала такую историю:
Во время войны каждый зарабатывал, как мог. В поселке было много виноградников, и сосед, который незадолго перед войной вернулся в Украину из Америки, используя приобретенные предпринимательские навыки, стал делать вино и продавать его. Дела его шли неплохо, пока немцы не решили, что лучше вино просто брать, чем покупать.
Тогда он стал прятаться от навязчивых клиентов. Однако те не хотели мириться с потерей точки и пошли вразнос. Сначала они побили окна у соседа, а потом и в бабушкином доме. Когда бабушка начала возмущаться, самый заядлый, продолжая бить стекла, повторял:
– Терпи козаче – атаманом будешь!
Но когда понял, что так ее не успокоить, потянулся за автоматом. Бабушка говорила:
– Я не знаю, как так быстро получилось, – пока он снимал автомат и передергивал затвор, я пробежала две комнаты, и выскочила в окно. Еще и ставню успела захлопнуть. Немец выпустил очередь, с тех пор и дырки.
Бабушка рассказывала и улыбалась. Она всегда улыбалась, когда что-то рассказывала.
Поскольку эта местность формально находилась под румынской юрисдикцией, утром бабушка пошла к румынскому коменданту и рассказала о происшествии. Румыны болезненно относились к доминированию союзников и не упускали случая показать, кто в доме хозяин. Через два часа мучимый похмельем оккупант стеклил окна в бабушкином доме, злобно сопя. Наблюдая эту картину, бабушка протянула ему стакан воды и сказала: «Терпи козак – атаманом будешь!»
Немец рассмеялся и инцидент был исчерпан. А отверстия от пуль остались. Еще на пятьдесят лет…
Матка, благослови
– Когда советские войска уже наступали, – рассказывала бабушка, – к нам прислали группу молодых немецких солдат. Была ранняя весна, слякоть, холод. Каждый день крикливый ефрейтор выводил их на улицу и там, в грязи, они отрабатывали передвижение по-пластунски и прочие премудрости по полной программе.
Вечером бабушку просили нагреть воды, и до полуночи они стирали и сушили одежду, а утром все повторялось опять. Солдаты с недоумением спрашивали ее, почему-то по-польски:
– Matka, dookunta tai bende take bagno? [2]
Как-то ефрейтору это надоело, он подошел к бабушке с ночевками, бросил туда одежду и со словами «матка, ком» ушел по своим делам. Бабушка, ни слова не говоря (а что тут скажешь), взялась стирать. А надо сказать, у нее тогда было своих трое маленьких детей. Когда солдаты увидели это, они обступили предприимчивого товарища и после короткой, но выразительной сцены он забрал свое барахло и больше не отрывался от коллектива. Тем не менее мордой в грязь по его команде они падали беспрекословно.
Когда пришел приказ выступать, они собрались за час. Потом двое, самые молодые, забежали к бабушке в комнату, стали возле иконы и попросили:
– Матка, благослови.
Бабушка благословляла их и плакала. Немцы бросали в бой последние свои резервы и вернуться живыми у этих ребят шансов практически не было.
Бабушка говорила – «бідні діти». Сколько таких детей легло с обеих сторон…
Немецкий порядок
Так сложилось, что деревню буквально пополам пересекала железная дорога. Где-то там, далеко, был переход, но, конечно, им никто не пользовался. Все ходили через пути, хотя это строго запрещалось и там все время дежурил красноармеец. Даже совсем не либеральные сталинские законы не помогли навести в этом деле порядок, и все махнули на это рукой.
Когда в деревню вошли немцы, никто толком не почувствовал, что что-то изменилось. Фронт был далеко, и одни войска просто оставили населенный пункт, а другие, как это бывает, заняли его. Вместо красноармейца по путям стал прохаживаться немецкий солдат.
Под комендатуру отвели добротный дом на краю села. Поскольку он был на отшибе, там никто не ходил, и комендатура никому не мешала.
Под вечер на крыльцо вышел немец и прикрепил к двери комендатуры какой-то листок на немецком языке.
Утром первый, кто попытался перейти железнодорожные пути, был застрелен. В этот же день все знали, что на двери комендатуры висит приказ, что за хождение по путям – расстрел. До конца войны никому не приходило в голову его нарушить.
Наверное, в этом и состоит пресловутый немецкий порядок.
Карма
В доме напротив жила семья, как-то так получалось, что все мужчины в этой семье не доживали до преклонного возраста. Как принято говорить, жизнь у них была яркая, но короткая. Непонятно почему так, вроде не были самыми глупыми или самыми большими злодеями, но какой-то рок довлел над этим семейством.
Дед умер от белой горячки. Его сын провел немало времени в местах лишения свободы, сильно пил и умер достаточно молодым. Внук, неглупый и, в принципе, неплохой парень, тоже несколько раз сидел, болел туберкулезом, но умер позже от СПИДа, потому что наркотики в этой семье не переводились.
