Уинсли Кларксон - Стинг. Тайны жизни Гордона Самнера
Отец Гордона, Эрнест Мэтью Самнер, был слесарем на местном машиностроительном заводе, когда женился на молоденькой привлекательной парикмахерше Одри Коуэлл. Вскоре после этого он сменил специальность и стал молочником.
Позже, когда Гордону исполнилось шесть лет, семья переехала в квартиру неподалеку, которая находилась над маленькой молочной на Геральд-стрит, тут же в Уоллсенде. В этой молочной его отец был управляющим.
Его мать Одри также сменила работу и стала сиделкой в больнице. Ей было всего лишь восемнадцать лет, когда родился Гордон. После первых родов она несколько лет не работала, потому что последовали три беременности одна за другой со сравнительно небольшими промежутками.
Единственной запоминающейся вещью, произошедшей в семье Самнеров за сравнительно долгий срок, было событие, когда дядю Джо наградили за то, что во время вторжения на Крит во второй мировой войне играл на аккордеоне и поддерживал тем самым дух своих однополчан. Всем тогда более всего понравилась сама идея, что он получил медаль не за убийство людей.
Когда в одно серое октябрьское утро родился Гордон Самнер, в полном разгаре был Фестиваль Великобритании и намечались всеобщие выборы. Однако для Эрни и Одри в тот момент единственными значимыми вещами были рождение их первого ребенка и желание выжить в суровую зимнюю пору, имея лишь еженедельную зарплату Эрни в восемь фунтов. Самнеры никогда не жили в нищете, но они не могли себе никогда позволить ничего, кроме самого необходимого. Позже родились брат Филипп и сестры Анжела и Анита. В доме поселилась вечная истерия: крики и визги стали обычным явлением.
Юному Гордону всегда казалось, что семья находится на грани развала. Были постоянные драки, причиной многих из которых являлись вечные материальные проблемы. Вся тяжесть лежала на плечах Эрнеста Самнера, пытавшегося содержать большую семью на крошечное жалованье.
Как самый старший ребенок в семье, Гордон более других ощущал свою вину за ту боль и несчастье, которые, казалось, навсегда обосновались в доме. Он пребывал в постоянной тревоге по поводу того, что же произойдет, если его родители расстанутся. Он также удивлялся, почему вообще его мать и отец когда-то поженились, ведь они, судя по их отношениям, так сильно ненавидели друг друга.
«С кем, черт возьми, пошел бы я, если бы моя мать решила убежать? — размышлял он много лет спустя. — Остался бы с отцом? Нет. Кто заберет телевизор? Меня это очень заботило».
Для Стинга телевидение стало своеобразной формой бегства от реалий своего несчастливого детства. Оно стало лучшим другом его ранних лет. Он, бывало, проводил часы, приклеившись к черно-белому ящику, занимавшему лучшее место в крошечной гостиной их дома. С особым интересом он смотрел приключенческие программы. Иногда он даже разговаривал с телевизором, подбадривая своих любимых персонажей идти к победе в перестрелке или в какой-либо другой ситуации.
Кроме того, многие годы своего раннего детства Стинг провел на бедных, грязных улицах Уоллсенда просто потому, что больше некуда было идти. В захламленном проулке позади его дома ребята играли в футбол. Иногда они гонялись за девчонками и бросали в них камнями, когда те над ними насмехались. Между детьми, которым ещё не исполнилось и десяти лет и которые уже околачивались возле пабов, небольшого магазинчика на углу и около кинотеатра «Ритс» на Холл-стрит, также происходили драки. Стинг и его приятели часто останавливали на улице совершенно незнакомых людей и спрашивали, не помогут ли они им «пробраться» в кинотеатр, чтобы посмотреть фильмы под кодом «А». Утром, по воскресеньям тут шли сеансы стоимостью по 6 пенсов за вход, на которых показывали мультфильмы и картины типа «Одинокого рейнджера» и «Приключений Эббота и Кастелло».
Особым развлечением всегда были посещения футбольных матчей «Ньюкасл Юнайтед» и наблюдения спусковых корабельных стапелей на соседних судоверфях.
Брат Филипп хорошо помнит эти дни. Он делил одну спальню со Стингом, и оба мальчика страшно не любили тех дней, когда отец заставлял их идти и помогать ему в молочной. «Телефон звонил в самое неподходящее время утром, после того как отец уходил на работу. Это означало, что кто-то из работников не явился к началу смены, и поскольку Гордон был самым старшим, ему приходилось идти и помогать», — вспоминает Филипп.
Стинг был очень нужен отцу для доставки молока, так как у него были большие руки и он мог нести сразу по десять бутылок к большому удивлению своего маленького брата и сестер. Однако его часто пожирала зависть к другим детям, работающим с отцом. Они, казалось, были любимчиками Эрнеста, а Гордон был лишь неуклюжим, долговязым сыном.
Все это означало, что Стингу приходилось бороться с удвоенной силой за любовь своего отца. И это в конечном итоге вдохновило его попытаться добиться успехов в учебе и спорте. Стингу особенно нравилось плавать, и он тратил свои три пенса каждый вечер в местной купальне. Матери его это тоже нравилось, потому что это был единственный способ помыться. Стингу не давал покоя яростный дух соперничества, и он часто устраивал неофициальные соревнования в бассейне с любыми мальчишками, даже с теми, кто был старше него.
В возрасте семи лет Стинг стал служкой у алтаря в римско-католической церкви святого Колумба, и ему пришлось выучить полностью всю службу на латыни, а также научиться выглядеть невинным как херувим на протяжении всей мессы.
Сначала ему и в голову не приходило ставить под сомнение мудрость церкви, и он наслаждался тем, что пел так громко, насколько мог, притворяясь, что в совершенстве знает латынь.
В школе Стинг преуспевал в английском, но вряд ли еще в чем-либо. Он удивлял учителей (хотя ему было всего восемь лет) своей способностью писать предложения, совершенные по своей конструкции, практически без ошибок. Однако в течение всего школьного времени он в основном предавался мечтаниям.
Интерес Стинга к литературе был взращен двумя годами ранее, когда он стал особенно близок со своей бабушкой Агнес Самнер, единственным «культурным созданием» в семье. Она познакомила пятилетнего Стинга с «Островом сокровищ» и потом поощряла своего внука к чтению множества других книг и журналов, таких, например, как сатирический «Punch», который всегда находился в ее доме.
Стинг читал все, что попадалось ему под руку. Он любил печатное слово и перечитывал любимые отрывки из книг снова и снова, просто ради удовольствия.
Эта любовь к чтению немного отдалила Стинга в это время от его приятелей по играм. Они предпочитали гонять мяч и не хотели копаться в книгах. Вскоре Стинг потерял интерес к командным играм. Он предпочитал индивидуальные устремления и все более увлекался музыкой. Его самая ранняя работа «Воспоминание Лорентайна», как он ее называл, — о том, что он сидит под фортепьяно дома, слушая, как его мать играет танго. «Она была очень способной, но вскоре бросила это занятие. Судьба? Я не знаю почему…»
