Владимир Фланкин - Гвардейские залпы
- Подъем!.. Подъем!.. Подъем!.. - разом разнеслось по дивизионам и батареям.
Я все-таки незаметно под одеялом успел надеть брюки, и теперь вскочил, и первым делом тряхнул за плечо Богаченко. Одеваюсь и слежу за ним.
Женя что-то бормочет, потом поспешно хватает с табуретки брюки. Шустров уже подал команду: "Становись".
Кинувшийся за мной Комаров задел сапог Богаченко, и тот отлетел далеко под койку. Богаченко стремглав нырнул за сапогом. Выбрался, держась одной рукой за макушку, натянул сапоги на босые ноги.
Быстрее!.. Будкин торопливо подал команду: "7-я батарея, направо! На выход, шагом марш! Бегом марш!.."
Застегивая на ходу брюки. Женя бежит сзади батареи. Опоздал. Неумолимый голос старшины гремит:
- Курсант Богаченко, опять опоздали. Наряд вне очереди! Прежде чем поступить в училище, Шустров несколько лет прослужил сверхсрочником. Службу знает назубок. Знает и как воспитывать всех "трудных". Сейчас он старательно заносит фамилии нерадивых в блокнотик. Их достаточно, хватит и на мытье полов и на очистку подвала от застарелого мусора. Вообще, по мнению старшины, наш набор крайне нуждается в строгих мерах. Недавние московские школяры маменькины сынки, да еще не в меру пронырливые и шустрые. Видимо, поэтому Шустров и не жалеет нарядов. Необходимость!..
- Раз!.. Два!.. Три!.. - молодцевато покрикивает Будкин. - Тверже шаг!
Идет ему командовать. Построенный в две шеренги взвод направляется после завтрака в учебный корпус. У каждого в левой руке учебники и тетради. Мы с Комаровым, как самые высокие, - направляющие. Все расстроены и злы. По радио передали, что наши войска оставили Минск - столицу Белоруссии.
- Когда же будут сообщать о взятых городах? - мрачно гудит рядом Комаров.
- Наверное, когда ты на фронт попадешь.
- Значит, надо сейчас.
- Надо бы...
- Разговоры! - это Будкин не нам, но все-таки лучше помолчать. - Песню!.. Комаров! - кричит Мишка.
Батарейный "Шаляпин" Иван Комаров нехотя затягивает: "Мы в нашу артиллерию служить пойдем..."
- Взвод, стой! - командует Мишка. - Справа по одному в кабинет номер девять, шагом... марш!
...Артиллерия - могучая сила. Чтобы убедиться в этом, достаточно побывать на полигоне. Стояли, раскинув здоровенные станины и устремив ввысь могучие стволы, пушки. Дальнобойные, все сокрушающие! Тут же рядом с орудиями боеприпасы: бетонобойные снаряды, дальнобойные, бризантные гранаты... Гильзы, мешочки с порохом. Неподалеку мощные тягачи.
А бывалые командиры-артиллеристы... Про них в училище рассказывали чудеса. Один, например, стрелял без всяких приборов, пользуясь только карандашом, по нему определяя и дальность и отклонения разрывов от цели. Другому для этого служил спичечный коробок. А был еще капитан - самый знаменитый, который при стрельбе пользовался козырьком своей фуражки. На краю козырька он нанес деления угломера и по ним корректировал огонь. Каждый из нас мечтал быть таким, как эти люди.
Еще минута, и в училище станет тихо, безлюдно. Опустеют дорожки, плац. Если посмотреть со стороны - покинутый городок, только несколько взводов стремительно разворачивают из стороны в сторону пушки в артпарке. Зато классы заполнены, идут занятия: политподготовка, артиллерия, топография, тактика...
В нашем взводе первые два часа занятий - артиллерия.
Сухощавый седой полковник с остроконечной бородкой и аккуратно подстриженными усами увлекательно рассказывает о значении артиллерии в современном бою.
- Имея честь командовать тяжелой артиллерийской бригадой при прорыве генералом Брусиловым австро-германского фронта...
Он расхаживает по классу и говорит о сокрушительных огневых валах, огневых налетах, стрельбе прямой наводкой... Много надо знать и уметь, чтобы стать настоящим артиллеристом. Мы слушали, широко раскрыв глаза, стараясь не упустить ни единого слова. И конечно, все горды, что выбрали такую специальность - артиллерию.
Стой, стой, стой!.. О чем это заговорил полковник?..
- Новое оружие, которое нам Родина скоро вручит, потребует от нас еще больших знаний и усердия.
Новое оружие! Краем уха слышали о нем и раньше, но теперь сообщение вполне официальное.
- Чтобы управлять им, вы должны стать большими специалистами, знатоками...
Все были изумлены. Речь идет о замене наших замечательных пушек. Возможно ли это? И зачем?
Следующие часы - инженерное дело.
На доске - схема орудийного окопа. Въезд и выезд. Ниши для боеприпасов. Щели для расчетов. Бруствер.
- Этот обычный орудийный окоп, - вдруг говорит кряжистый майор, преподаватель инженерного дела, - конечно, не подойдет для нового оружия. Необходимость во что бы то ни стало уберечь его от огня противника потребует оборудования прочных сооружений, способных выдержать любые снаряды и бомбы врага. Я думаю, что-нибудь вроде этого... - майор быстро рисует на доске целый комплекс железобетонных капониров.
Изумление, которому положил начало артиллерист, все увеличивается. Такие ценные орудия, что для них нужно строить непробиваемые укрытия.
Тактика.
Перед учебной картой местности - высокий тонкий полковник с торопливыми жестами.
- Новое мощное оружие, без сомнения, потребует от командиров очень высокого тактического мышления. Разветвленная сеть наблюдательных пунктов, надежно укрытые от противника основные и запасные огневые позиции должны гарантировать сохранение величайшей секретности этих систем. Я полагаю... указка полковника быстро забегала по карте.
Да что это все-таки за новое оружие?..
Классные занятия закончились. Тем же путем взвод возвращается обратно в казарму. Можно перевести дух, почистить обмундирование, ополоснуться в умывальнике.
"Тревога!.. Воздушная тревога!.." - загремела по военному городку команда.
За окнами казармы грохотала, бушевала частая стрельба зенитных пушек и пулеметов, доносились оглушительные раскаты от разрывов авиабомб. Враг напал на столицу с воздуха.
- Первый взвод, прочесывать Ваганьковское кладбище!.. Второй взвод, на патрулирование по Хорошевскому шоссе! Остальные в щели! - раздавались быстрые команды офицеров.
Прожекторы нащупали в небе вражеский самолет и вели его, не давая скрыться во тьме. Разрывы один за другим вспыхивали вокруг самолета. А фашист сбрасывал свои бомбы, и они гулко рвались где-то за Белорусским вокзалом. Все-таки немало стервятников прорвалось к городу.
Трудно даже описать, насколько напряженными стали все последующие дни. Несмотря на большие потери, фашисты повадились летать на Москву постоянно. И это значило, что после дня наступит бессонная ночь.
Затрещал продуманный до минуты распорядок дня. И уж, конечно, о личном времени и говорить нечего. Но все же иногда выдавалась минута, тогда курсанты писали письма, приводили в порядок обмундирование и просто отдыхали. А москвичи бегали к воротам проходной - вдруг пришел кто-либо из близких.
