Святослав Рыбас - Генерал Кутепов
Вот и получалось, что мы жили чувствами и потеряли в войнах, которых можно было бы избежать, около двух миллионов жизней, почти миллиард рублей, не считая сгоревшего в пожарах и разоренных хозяйств.
Гимназист Саша Кутепов ничего этого не знал. Разве что отголоски героической обороны Соловецкого монастыря от английской эскадры волновали воображение мальчика или заставляли задуматься о том, почему блокада в Крымскую войну нанесла архангельской торговле большой ущерб.
Вообще Саша Кутепов смотрит на историю по-детски. Самое большое его огорчение — то, что родители отдали его учиться не в кадетский корпус, а в скучную классическую гимназию в Архангельск.
Это город лесной и морской, торговый и монастырский. Двадцать тысяч жителей. Здесь строил флот Петр Великий, а монахи еще с двенадцатого века служат Господу в своем древнем мужском монастыре Архангела Михаила. Здесь Кутепов одержал первую победу.
Однажды зимой, после всенощной службы, во избежание беспорядка гимназистов выпускали из церкви по классам, а первоклассники были выпущены последними. Церковь закрылась, и малыши в долгополых шинельках с башлыками на фуражках двинулись стайкой по пробитой в сугробах не тропинке, а настоящей траншее. И вдруг налетели на двух подгулявших обывателей. Что там взбрело в головы хмельным мужикам, но только они сцапали первого гимназистика, и тот с перепугу запищал. Остальные замерли. Неожиданно один из них кричит:
— Ребята, вперед, ура! — и бросается на обидчика, толкая его в сугроб.
Это Кутепов. Остальные наваливаются на взрослых, а те… молят о пощаде. Полная виктория!
Это детское, почти шуточное сражение — весьма показательно. Он почувствовал, что на нем лежит долг защитить, что он — первый силач класса обязан выйти вперед.
Впрочем, в каждой русской семье, как правило многодетной, это считалось нормой: старший заботится о младшем, сильный о слабом, и это не доблесть, а будничность. Кроме Саши, в семье было еще четверо детей, поэтому, живя в общежитии при гимназии, он естественно влился в среду сверстников и даже стал авторитетом.
И все же в мальчике чувствовалась какая-то чрезмерность, заостренность на нешуточную жизнь. Чтобы развивать волю, вставал среди ночи, тщательно одевался, застегивая все пуговицы, и выходил из дома, направляясь в самые темные и страшные места. Самое страшное место — это кладбище, где водится вякая чертовщина. Что влекло его туда? Хотел ли он что-то доказать себе? Что, например, родители ошиблись, не отдав его в кадеты?
Представим ночь, густые тени от памятников, тусклый блеск луны, мертвая тишина, — и он один перед лицом потустороннего мира, откуда никому нет возврата. В этом что-то романтическое, средневековое, идущее от преданий.
Заостренность Кутепова проявлялась не в одном поступке, а в последовательной цепи поступков. Спросите любого учителя, что труднее всего дается детям, и вы услышите: дисциплина и аккуратность. У Кутепова же это было природным даром, казалось, счастливо соткавшимся из лесной русской природы, беленых льняных холстов, строгих северных нравов.
Но это еще не все. Почему-то он распространял лежавшую на нем в семье ответственность за младших сестер и братьев на своих товарищей. Когда из-за тесноты в гимназическом общежитии малышей переселили в мезонин, старшим у них был назначен Саша Кутепов, уже гимназист третьего класса. И сразу там воцарился образцовый порядок. До назначенного часа можно было шуметь и дурачиться, но после отбоя все стихало, как по мановению волшебной палочки. К ослушникам Кутепов применял собственные меры воздействия, о которых история умалчивает, а мы не беремся гадать. Однако за одно ручаемся, зная последующую его жизнь: он никого не унижал. Он был просто сильный, справедливый мальчик, верящий в Бога и в свое предназначение.
В третьем же классе, в возрасте тринадцати лет, он задал себе небывалое испытание: участвовал в маневрах местной воинской части, проделав наравне с солдатами переход в 72 версты и даже принял участие в „бою“ за город. Самой большой сложностью этих маневров были его родители. Их, впрочем, беспокоили не физические перегрузки, не пребывание ребенка среди чужих людей, а опасение, как бы он не огрубел среди солдат. Их опасения оказались беспочвенны. Солдаты не то что не позволяли себе в присутствии Саши грубого слова, но и следили за ним как за младшим братом, проявляя деликатность и простоту. Этот короткий эпизод еще больше укрепил желание Кутепова стать офицером. Он полюбил солдат, не будучи их начальником, а будучи тем, кем был, по-видимому, Саша Пушкин для Арины Родионовны.
В четырнадцать лет Кутепов осиротел, умерла его мать. Сашу вызвали телеграммой, но он не успел, на несколько минут не застав ее в живых. Она умирала в полном сознании и все спрашивала своего первенца, а когда почувствовала приближение конца, благословила его портрет.
Что может быть тяжелее, чем утрата в юном возрасте самого родного человека?
Вот он только что был героем в своих глазах, сильным и справедливым; его все уважали, он ничего не боялся. И вдруг вся его защищенность, его сила и стойкость, — все рухнуло. Он стал песчинкой перед грозным ликом Бога, забравшего к себе его маму. Это было непостижимо. Детское сердце утонуло в горе.
Потом он еще раз испытает остроту этого чувства, когда в Мукденском сражении погибнет его друг. А дальше потери уже не будут так рвать душу, станут привычными. Вид собственных ран, чужой крови, мучений в конце концов сопровождают каждого офицера на войне. Впереди у Кутепова много испытаний. Со временем его сердце так закалится, что он признается жене, что ради спасения России он, если понадобится, пожертвует и своей семьей.
Но пока ему всего-навсего четырнадцать лет, он плачет и прощается с матерью…
Прошло два года. Он отлично сдает экзамены и переходит в седьмой класс. Теперь он может отбывать воинскую повинность на правах первого разряда.
Саша идет к отцу и просит разрешения пойти на военную службу вольноопределяющимся. Его план таков: как только наденет погоны, сразу подаст рапорт о направлении в юнкерское училище и будет направлен туда за казенный счет как вольноопределяющийся. Последнее обстоятельство для многодетной небогатой семьи играло немаловажную роль.
Отец не возражал. Да и что толку возражать, когда сын уже выбрал путь?
Кутепов немедленно вышел из гимназии и спустя месяц был зачислен вольноопределяющимся в Архангельске. Дальнейшее случилось так, как он и предполагал. И даже чуть удачнее. В августе его направляют в Санкт-Петербургское юнкерское училище, он зачисляется „юнкером рядового звания“. Но как раз в ту пору происходит реформа юнкерских училищ, расширяется учебная программа, и выпускаются из них уже не подпрапорщики, а самые полноправные подпоручики, как и из военных училищ.
