Тимофей Лядский - Записки из лётного планшета
Из Калинина перелетели в район Торжка, на аэродром Машутино. Встретил здесь старшего лейтенанта Никитина, однокашника из Энгельса, и Киселева. Теперь он подполковник, награжден Звездой, служат во 2-м гвардейском истребительном полку. Рядом находится 6-й гвардейский штурмовой. Жизнь в Гари (аэродром возле Дмитрова) была насыщенной: кино, развлечения. Все это в прошлом. Через несколько дней будем воевать. Какими будут мои первые боевые вылеты? Что они принесут? Интересно и опасно. Главное - начать, тогда будет попроще.
Из Гари послал Груне 500 рублей. Надо еще послать.
30.07.42 г.
Сегодня, взлетев с аэродрома Машутино, получил первое боевое крещение. Ничего особенного не произошло. Повел на цель под Ржев группу из 6 самолетов командир нашей эскадрильи капитан Штыков. Атаковали что-то возле деревень и вдоль железной дороги. В первом вылете вообще мало что соображаешь. При подходе к цели на высоте 700-800 метров нас обстреляли из пулеметов и пушек. Атаковали противника из-за разорванной облачности (3-4 балла). Был слабый дождь. Цель была видна (вернее, земля) плохо. В первом заходе поторопился сбросить реактивные снаряды. Хорошо и не помню, куда. А вот бомбы на железную дорогу. Разрывов не видел. Обстреливал Ржев из пушек и пулеметов. Зенитный огонь был интенсивный. В особенности в районе аэродрома на восточной окраине города. Метрах в пяти перед моим самолетом пролетело несколько трассирующих пуль. Одним словом, первый вылет получился не очень удачным из-за плохой погоды.
Никто меня от цели не уводил, ушел сам: развернулся в сторону Торжка. Минут через пять оказался сверху сплошной облачности. Земли не видно. По курсу пробил облачность. Высота метров 200. Где-то рядом была "железка". Взял курс 270°. Через несколько минут вышел на железную дорогу, которая вела в Торжок. На стыке "железок" Ржев - Торжок и Великие Луки - Торжок стояла водонапорная башня. Взял курс на аэродром, совершил посадку.
Из нашей группы не вернулись сержант Полетаев и младший лейтенант, командир звена Сутырин. Оказалось, Полетаев сел на другом аэродроме и на следующий день прилетел, а Сутырин заблудился, пытался посадить самолет в поле и разбился. Плохо летал.
Погода испортилась. Отдыхали несколько дней.
2.08.42 г.
Второй вылет 31.07. был очень интересным. Громили эшелон двумя четверками. Это была работа! Видел, как взрывались цистерны с горючим. У меня, к сожалению, не сработали реактивные снаряды и отказали пушки именно в тот момент, когда я шел вдоль эшелона. Пришлось стрелять только из пулеметов. Видел попадание пуль, но они ничего не зажгли.
В этом вылете я получил одну пулевую пробоину.
Третий вылет совершил в тот же день. Цель - танки. Но их в указанном районе не оказалось или мы их не нашли. Пришлось атаковать эшелон, но он, видимо, был пустой - ничего не взорвалось, не загорелось.
Четвертый вылет был уже в августе. На этот раз осколок снаряда пробил фюзеляж. Капитан Бочко получил две большие пробоины в плоскости. И еще в одном самолете пробит фюзеляж, снаряд попал в броневую перегородку, в шов сварки бронеплит и расколол их. Осмотрел осколок: он все время дымит, имеет какие-то зажигательные свойства.
Погода в эти дни была очень плохая, облачность от 150 метров и выше. Идут дожди. К целям приходилось летать в облаках. А с другой стороны, это помогло нам. После штурмовки цели я сразу уходил в облака, пересекал линию фронта, восстанавливал ориентировку и возвращался на свой аэродром. Всякий раз - один.
Летчики, летавшие 30 и 31 июля, имеют по две благодарности: первую от командира дивизии, вторую - от командующего фронтом. Я - тоже. Мы еще еле освоили новый самолет, а уже пришлось выполнять боевые задания в очень сложную погоду. Хорошая практика. Сегодня подал заявление о вступлении в партию (посоветовали).
Вчера во второй половине дня и сегодня с утра погода не позволяет летать. Когда улучшится, пойду на пятый вылет.
31-го моему комэску в воздухе над целью пробило бомбу с горючей жидкостью. Вспыхнул пожар, но он вовремя сбросил ее.
Истребители противника не мешали. Но зенитное противодействие сильное. Я ходил ведомым и видел, как вокруг ведущих было много зенитных разрывов, не говоря уже о пулях. Но пули нашим самолетам с расстояния 500-700 метров и больше не страшны. А зениткам не попасть в уязвимые места. Немецких самолетов пока нет, а наших порядочно. Все это хорошо, но есть и горькие вести. 31.07 разбился мой друг Б. Пелевин. Подбили над целью. Скорее всего были повреждены закрылки на одной плоскости. При их выпуске перед посадкой самолет перевернулся вокруг продольной оси. Это был третий вылет Пелевина. Хоронили его 1.08. Шел дождь. Могила на опушке леса, возле дороги. Я сказал несколько прощальных слов. И вот теперь ежедневно утром проездом на аэродром и возвращаясь вечером в деревню, читаем надпись на холмике: "Летчик - младший лейтенант Пелевин Борис Иванович, 1920-1942 гг. Погиб при выполнении боевого задания в борьбе с германским фашизмом". Слава тебе, наш боевой друг. Мы за тебя отомстим.
31 июля был подбит и ранен старшина Дольников.
Лежит в госпитале.
1 августа замкомандира эскадрильи старший лейтенант Брежнев был подбит и на своей территории при посадке разбился. Младший лейтенант Горбаченко летал с ним в паре, домой не вернулся и неизвестно, где теперь.
...Дописать не удалось, был вызван на КП - боевое задание. Пятый вылет!
Бомбил и обстреливал противника в молодом лесу у реки. Пехоту и артиллерию. На первом заходе сбросил бомбы. Видел большой пожар. На втором заходе обстреливал из пушек и пулеметов. При отходе от цели почувствовал сильный удар снизу сзади. Машина резко перешла на кабрирование (набор высоты). Прибор скорость не показывал. Я надавил на ручку управления двумя руками и коленями и убрал рычаг газа, чтобы изменить давление струи от мотора на руль высоты. С 600 метров снизился примерно до 200. Начал давать газу, но мотор не работал, запахло горящим маслом. Решил садиться на посевы. Но, не зная скорости, перелетел их и шлепнулся на фюзеляж метрах в двадцати от крестьянской хаты. Закончилось все благополучно. У меня ни ушибов, ни царапин, только руки и ноги дрожали от испуга и перенапряжения. Оказывается, ко мне сзади очень близко подошел немецкий истребитель и "сыпнул" очередь. Сразу и не понял.
Вылез из кабины и осмотрел самолет. Вся нижняя часть его была в масле. Фашист попал в масляный радиатор. Было достаточно много пробоин и в других местах. После осмотра самолета достал бортпаек, взобрался на самолет, уселся и стал закусывать. Жалко машину. Обнадеживало то, что специальные бригады собирают все подбитые самолеты, восстанавливают в мастерских.
А что подумал фриц? Не знал, видимо, что я сел. Вот так впервые моя жизнь висела на волоске. Если бы фриц дал очередь подлиннее или еще одну, думаю, все было бы кончено. Но я сделал очередную запись в дневнике, а за мною прилетел У-2.
