Борис Лыкошин - Георгий Седов
Седова направили командовать небольшим миноносцем № 48 в Николаевск-на-Амуре. Узнав о гибели русского флота у Цусимы, он стал усиленно работать над тем, что могло содействовать осуществлению атак японских кораблей самодвижущимися минами. Ни один предложенный им проект не был одобрен и поддержан царскими чиновниками.
Как и многие прогрессивные люди страны, Георгий Яковлевич считал царизм повинным в поражении России в войне с Японией, в том, что она оказалась отсталой державой. И все-таки он в то время разработал и активно пропагандировал идею использования Северного морского пути, прежде всего для военного флота. В конце 1906 и начале 1907 годов об этом за его подписью появились статьи «Северный океанский путь» и «Значение Северного океанского пути для России» во владивостокской газете «Уссурийская жизнь».
В этих статьях автор рассказывал об опыте экспедиций на «Пахтусове» и в устье Енисея в 1905 году, доказывал возможность, необходимость изучения, освоения второй половины Северного морского пути — от Енисея до Берингова пролива… «ради отечественного долга перед Родиной и национальной гордости». По его мнению, сначала требовалось организовать небольшую экспедицию из двух отрядов, которые шли бы навстречу друг другу — от устья Енисея и от Берингова пролива. Он при этом убеждал, что «южный путь на восток для нашего флота безнадежен и его приходится заменить северным».
В статьях говорилось и о том, что усиление обороны Дальнего Востока «возможно посредством использования этого пути, сооружения порта на Камчатке. Среди русских моряков, — уверенно утверждал автор, — есть немало таких, которые бросят все и охотно встанут под почетный флаг полярных экспедиций, принесут свои личные интересы в жертву великому делу своей Родины». Вместе с тем в статье «Значение Северного океанского пути для России» Г. Я. Седов с горечью отмечал: «…правительство остается по-прежнему глухо и немо к этому вопросу, а между тем всевозможные осложнения с великими державами Востока не за горами и громко и прозрачно звучат о новой для нас беде».
Впоследствии некоторые авторы работ о Георгии Яковлевиче Седове писали о его «фанатизме», проявленном позднее в первой русской полюсной экспедиции. Нет, не слепой фанатизм, желание добиться поставленной цели вопреки здравому смыслу, а глубокая вера в острую необходимость для Родины изучения и освоения Севера побуждали Георгия Яковлевича на беспримерные подвиги! Он радостно приветствовал решение Морского министерства в 1908 году о сооружении для гидрографических экспедиций в Северный Ледовитый океан двух ледокольных транспортов «Таймыр» и «Вайгач», которые, по его мнению, можно было бы использовать для проведения военных судов.
Это произошло позже, а в 1907 году Седов возвратился в Петербург, подал рапорт в Главное гидрографическое управление с просьбой предоставить ему прежнюю работу, и… почти год он ждал назначения, лишь после назначения смог уехать на юг, на Каспийское море, для проведения там гидрографических работ.
От Колымы до Крестовой губы
В декабре 1908 года Седов возглавил экспедицию, перед которой стояла задача — исследовать устье реки Колымы и подходы к ней с моря. До отправления в путь оставалось всего полтора месяца. Георгий Яковлевич развил кипучую деятельность при подготовке к выезду. Он добился обеспечения экспедиции всем необходимым.
16 марта 1909 года Седов со своим экипажем отправился в дальний путь — до Иркутска — поездом, дальше — на санях. 4 апреля того же года в своем дневнике он сделал первую запись: «Написали письма домой и следуем дальше». (Именно в те дни собачьи упряжки американца Роберта Пири подходили к Северному полюсу).
Позади остался Киренск. В Якутске сделали остановку на кратковременный отдых. Неожиданно стал таять снег. Начальник экспедиции оставил груз на попечение своего помощника Василия Жукова, а сам на оленях продолжил путь. Преодолев Верхоянский хребет, Седов подошел к первому поселку, откуда на свежих оленях в начале мая прибыл в Верхоянск.
Через несколько дней сюда, в Верхоянск, прибыл с караваном лошадей и быков, навьюченных поклажей, Василий Жуков. Теперь экспедиции предстояло пройти 1375 верст по бездорожью. На стоянках Георгий Яковлевич рассказывал местным жителям об исследовании устья реки, чтобы потом из Владивостока могли ходить на Колыму пароходы с мукой, крупой, сахаром, маслом, другими продуктами…
«И жили здесь люди, — записал в дневнике Седов, — в такой первобытности, в такой неисходной нужде, что, не видев, вообразить невозможно…»
В первой декаде июля, едва Колыма освободилась ото льда, два карбаса экспедиции двинулись к Северному Ледовитому океану. На карте Колымы появлялись уточненные очертания ее устья, заливов, контуры баров. Члены экспедиции промеряли фарватер, устанавливали створные знаки. В конце августа на приморском участке они закончили работы. В течение последующего месяца им удалось провести съемку берегов реки от ее дельты до Нижнеколымска.
В конце декабря 1909 года Седов доложил своему начальнику Вилькицкому о результатах экспедиции, о выполнении сложного и трудного задания. Благодаря проделанной работе в 1911 году представилась возможность командам судов совершать рейсы из Владивостока на Колыму.
Георгий Яковлевич неоднократно выступал в гидрографическом управлении, географическом обществе с обстоятельными докладами о проведенных исследованиях на Колыме. 6 апреля 1910 года его избрали действительным членом географического общества, он также получил диплом действительного члена Русского астрономического общества. Российская академия наук выразила Седову благодарность за геологические и палеонтологические коллекции, привезенные с Колымы.
Так сын азовского рыбака стал известным человеком, ученым-исследователем, знакомством с которым теперь гордились даже представители «высшего» замкнутого дворянского петербургского общества. Популярного исследователя наперебой зазывали на различные вечера. На одном из таких вечеров Георгий Яковлевич встретился со своей будущей женой — Верой Валерьяновной Май-Маевской.
Круг его знакомств с научными работниками, видными артистами столицы ширился. Впоследствии при подготовке полюсной экспедиции многие из них, прежде всего Шаляпин, Собинов, Нежданова, окажут Георгию Яковлевичу материальную помощь в осуществлении его похода. А в то время Главное гидрографическое управление поручило ему возглавить экспедицию на Новую Землю. Почти одновременно его обязали подготовить доклад о результатах колымской экспедиции «самому государю-императору». Последнее обстоятельство, естественно, и помешало Седову полностью сосредоточиться на решении главной задачи — обеспечения выхода в Крестовую губу для детального изучения данного района. Дело в том, что на Северном острове Новой Земли в 1910 году создавался первый русский поселок и требовались лоции для капитанов судов, которые стали бы этот поселок обслуживать. Поэтому Седов после получасовой и, как он убедился, бесполезной аудиенции у царя с облегчением вздохнул: самодержец долго не задержал его, не обременил никчемными поручениями.
