Исай Абрамович - Взгляды
«Поскольку…, — продолжал Сталин, — Временное правительство закрепляет шаги революции, постольку ему поддержка, поскольку же оно контрреволюционно, поддержка Временного правительства неприемлема».
Как реагировал на такую позицию Ленин, прибывший в Петроград в дни, когда работало мартовское партийное совещание?
Вот что говорил он на этом совещании, выступая на нем 4 апреля 1917 года:
«Даже наши большевики обнаруживают доверчивость к правительству. Объяснить это можно только угаром революции. Это гибель социализма. Вы, товарищи, относитесь доверчиво к правительству. Если так, нам не по пути. Пусть лучше останусь в меньшинстве. Один Либкнехт стоит 100 оборонцев типа Стеклова и Чхеидзе. Если вы сочувствуете Либкнехту и протянете хоть палец (оборонцам) — это будет измена международному социализму».
По вопросу о выходе из империалистической войны Сталин и Каменев занимали одинаковую позицию. Это была, по существу, меньшевистско-эсеровская позиция. Откликаясь на изданное меньшевистско-эсеровским Советом воззвание к народам всего мира с призывом заставить собственные правительства прекратить бойню, Сталин писал:
«Прежде всего, несомненно, что голый лозунг «долой войну!» совершенно непригоден как практический путь… Нельзя не приветствовать вчерашнее воззвание совета рабочих и солдатских депутатов… Воззвание это, если оно дойдет до широких масс, без стеснения вернет сотни и тысячи рабочих к забытому лозунгу — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» (Сталин, ПСС, т.3, стр. 7).
И далее, там же:
«Выход — путь давления на Временное правительство с требованием изъявления им своего согласия немедленно открыть мирные переговоры».
Еще яснее сформулирована позиция Сталина в его статье от 17 марта, не вошедшей в собрание его сочинений. Говоря о поисках путей выхода из войны, Сталин утверждает, что выход «…заключается в том, чтобы заставить собственное правительство высказаться не только против всяких завоевательных планов…, но и открыто сформулировать волю русского народа немедленно начать переговоры о всеобщем мире на условиях полного отказа от всяких завоеваний с обеих сторон и права наций на самоопределение».
Из выступления Ленина на том же мартовском партийном совещании явствует, как относился он к сталинско-каменевской позиции:
«Правда» требует, — говорил Ленин, — от правительства, чтобы оно отказалось от аннексий. Требовать от правительства капиталистов, чтобы оно отказалось от аннексий, — чепуха, вопиющая издевка. Воззвание Совета рабочих депутатов? — Там нет ни одного слова, проникнутого классовым сознанием. Там сплошная фраза».
Напоминаем, что хотя речь Ленина на мартовском совещании опубликована, но протоколы мартовского совещания в целом все еще засекречены, и широкому читателю невдомек, что ленинская критика направлена против Сталина.
Примиренческую позицию по отношению к меньшевикам Сталин занял сразу после приезда из ссылки. Вплоть до возвращения Ленина и победы ленинской точки зрения Сталин был сторонником объединения с меньшевиками. Вот как записано об этом в протоколах мартовского совещания:
«В порядке дня — предложение Церетели об объединении.
Сталин: Мы должны войти. Необходимо определить наши предложения по линии объединения. Возможно объединение по линии Циммервальда-Кинталя.»
В ответ на сомнения Молотова, заявившего о существовании между большевиками и меньшевиками непреодолимых разногласий, Сталин сказал: «Забегать вперед и предупреждать разногласия не следует. Без разногласий нет партийной жизни. Внутри партии мы будем изживать мелкие разногласия».
Не вдаваясь здесь в обсуждение некоторых словес Сталина, которым он никогда не следовал на деле (например, совершенно правильного заявления, что «без разногласий нет партийной жизни»), отметим совершенно отчетливо противоположную ленинской позицию Сталина в марте 1917 года. Недаром Ленин по прибытии из Швейцарии оценил линию «Правды», проводимую Сталиным и Каменевым, как каутскианскую. Сталин в марте 1917 года выступал за поддержку Временного правительства, за объединение с меньшевиками, занимал оборонческую позицию. Такова была реальность, такова была действительность.
А вот как освещается позиция Сталина в марте 1917 года в так называемых «научных» трудах придворных сталинских историков, создавших легенду, на которой воспитались поколения:
«Переход партии на легальное положение выявил разногласия в партии. Каменев, некоторые работники московской организации, например Рыков, Бубнов, Ногин стояли на полуменьшевистской позиции условной поддержки Временного правительства и политики оборонцев. Сталин, который только что вернулся из ссылки, Молотов и другие вместе с большинством партии отстаивали политику недоверия Временному правительству, выступали против оборончества и призывали к активной борьбе за мир, к борьбе против империалистической борьбы».
Как видите, прямая ложь. Все — наоборот.
Приведенная цитата — из сталинского «Краткого курса», изд. 1945 года, стр. 176.
В учебнике «История КПСС», изданном в 1962 году, сделана — правда, половинчатая, робкая — попытка восстановить истину. Там сказано:
«Позицию давления на Временное правительство занимал Сталин. Эта позиция сеяла в массах иллюзии, будто буржуазное правительство могло дать народу мир…
Сталин высказался также за объединение с меньшевиками, что противоречило политике партии и указаниям В. И. Ленина».
Формулировка, повторяю, половинчатая, недостаточно четкая. Но все-таки она развеивает миф о том, что Сталин всегда придерживался ленинской линии, развеивает миф о «непогрешимом» вожде. Однако формулировка эта продержалась недолго, из третьего издания того же учебника в 1969 году был вычеркнут весь абзац, критикующий Сталина за его отношение к Временному правительству, за его оборонческую позицию и за его предложение пойти на объединение с меньшевиками.
Следует, пожалуй, здесь отметить, что если Каменев продолжал упорствовать в избранной им позиции, то Сталин, оказавшись после того, как восторжествовала точка зрения Ленина, в меньшинстве, немедленно отступил и сначала отмалчивался, а потом постепенно стал поддерживать Ленина. Это-то и была его «позиция»: поддерживать победителя, пока победителем не стал он сам. Собственных мыслей, собственных концепций у него никогда не было. Любопытна характеристика, которую в своих «Заметках о революции» дает мимоходом Суханов Сталину, вошедшему вместе с Каменевым в Исполком Петроградского совета: «…За время своей скромной деятельности в исполкоме он производил — не на одного меня — впечатление серого пятна, иногда маячившего тускло и бесследно. Больше о нем нечего сказать». («Записки о революции», кн. 2-я, стр. 265–266)
