Сигрид Унсет - Возвращение в будущее
При всем нашем восхищении творчеством Кнутом Гамсуна, мы вынуждены выразить сожаление тем, что наиболее известный из живущих ныне норвежских писателей, человек свободный и находящийся во всех отношениях в безопасности, выступает против другого человека, который заключен в немецкий концлагерь только за то, что безоговорочно отстаивал свои взгляды и готов отдать за них жизнь. Мы сожалеем, что Гамсун счел уместным выступить против одинокого безответного узника, и тем самым оказал услугу тоталитарной политической системе, которая вынудила собратьев по перу Кнута Гамсуна, представителей элиты немецких писателей, эмигрировать, или, точнее говоря, стать изгнанниками».
(Цит. по кн.: Tordis Ørjasæter, «Menneskenes hjerter. Sigrid Undset — en livshistorie». Oslo, 1994. S. 278–279).Вполне закономерно, что при вторжении немцев в Норвегию, Сигрид Унсет оказалась в числе первых, кому грозил арест. Норвежские власти официально известили Сигрид Унсет об опасности. Ей пришлось срочно сжечь письма и бумаги и с небольшим чемоданчиком и символической суммой денег, занятых у прислуги (к этому времени Сигрид Унсет сняла свои деньги с банковских счетов, чтобы раздать их эвакуированным людям, оказавшимся в трудном положении в связи с начавшейся войной), отправиться в изгнание. Подобно многим другим, она пережила драматическое бегство в нейтральную Швецию вместе с группой коллег — литераторов с семьями.
Бегство явилось нелегким испытанием для уже немолодой, тучной, пятидесятивосьмилетней женщины; время от времени ее вместе с тяжело больным спутником везли на санях, поставленных на лыжи. Их путь лежал к спасительной шведской границе, вдоль которой были устроены специальные пункты приема беженцев, где их ждали тепло, еда, ночлег, медицинская помощь. Круглые сутки вдоль границы дежурили добровольцы, которые встречали измученных беглецов из Норвегии и Финляндии.
Казалось все худшее позади, но в Швеции Сигрид Унсет ожидало самое страшное: известие о смерти старшего сына Андерса (ее первенца, спортивного и хорошо, как будто бы, приспособленного к жизни юноши), пошедшего в армию добровольцем, как, впрочем, и ее младший сын Ханс, — защищать Норвегию. Он был сражен немецкой пулей в районе Гаусдала, в центральной части Норвегии. Сигрид Унсет нашла в себе мужество произнести фразу о том, что она гордится, что ее сын погиб за родину. Через две недели она написала в одном из писем: «Все мы, норвежцы, счастливы, что нам не пришлось сдаться без сопротивления».
Из Швеции Сигрид Унсет проделала длинный путь в США, путь лежал через Россию и Японию. Этим событиям, относящимся к весне и лету 1940 года, и посвящена ее книга «Возвращение в будущее».
* * *Книга была написана, что называется, по горячим следам и впервые опубликована в США в 1942 году, в Норвегии — в 1945 году. Причем судьба ее не лишена драматизма. Ироничное, а то и резко негативное отношение к советской действительности вызвало протест советских официальных кругов, советское посольство в Норвегии расценило эту книгу как клевету на Россию, «недружественный шаг», потребовало, чтобы она была изъята из продажи. Кроме того, издательство «Аскехауг» предупредили, что в случае выхода этой книги в свет, оно лишится возможности публиковать советских писателей. Из уважения к помощи СССР в освобождении Северной Норвегии норвежский МИД, «Аскехауг» и сама Сигрид Унсет были вынуждены согласиться с тем, что тираж был отправлен на склад издательства. Книга вышла в Норвегии только четыре года спустя, уже после смерти писательницы, в 1949 году.
«Возвращение в будущее» — это во многом ключ к биографии писательницы, ее личности, а также яркое историческое свидетельство и комментарий к умонастроениям эпохи.
Сигрид Унсет трудно быть объективной, она потрясена нападением на свою родину, как и ее соотечественники, привыкшие к тому, что Скандинавия, и особенно Норвегия, — идиллический островок среди бушующих на земном шаре бурь. Кроме того, у нее погиб сын…
Основной побудительный мотив этих своеобразных путевых записок, помимо столь естественной для любого литератора фиксации своих впечатлений, — это желание понять сущность тоталитаризма в связи с оккупацией Норвегии, претензиями третьего рейха осчастливить «братьев по расе» скандинавов, (признавая при этом норвежцев, так сказать, «самыми белокурыми из бестий»), отводя ее родной стране в соответствии с нацистской фразеологией «достойное место» в новой Великой Германии. Все это никак не укладывалось в голове человека, издавна жившего при демократии. Сигрид Унсет добросовестно пытается вникнуть в происходящее, понять его корни и истоки, выделить как бы саму бациллу тоталитаризма.
Концепция Сигрид Унсет состоит в том, что немецкий тоталитаризм и нацизм, как одна из его форм, имеет и «органическую» природу, он — как панцирь для рака, в котором скрывается якобы «бесформенное тело» немецкого народа, исконно стремившегося к милитаризму. (При этом она наивно оправдывает собственное историческое прошлое: грабительские набеги викингов.) Этот тоталитаризм имеет, по ее мнению, и глубокие исторические корни — идет от былой средневековой безграничной преданности сюзерену, о которой Сигрид Унсет пишет, что она способна оправдать «любое преступление, любое нечестное деяние, любую ложь, стоит только укрепиться в незыблемой вере, что ты честно исполнял свой долг». Она даже предсказала, что когда наступит поражение, нацисты будут оправдываться тем, что они, мол, не знали что делали, лишь выполняли приказ. Так ведь и случилось: на Нюренбергском процессе многие военные преступники упорно твердили, что, сжигая дотла деревни мирных жителей и планомерно уничтожая евреев, они лишь выполняли приказ.
Сигрид Унсет детально описывает и тоталитарное государственное устройство, пирамиду, на верху которой восседает «почти божественная» фигура некоего вождя, а ниже в соответствии с иерархическим порядком «разного рода высокие господа, еще ниже, так сказать, господа среднего разряда и низшего разряда. А у них под ногами окажутся побежденные народы…»
Она не оставляет камня на камне от мифа о «благородных мечтах», которые всегда и составляют фундамент тоталитаризма, так как убеждена, что политические цели должны быть конкретными.
«Тоталитарные государственные системы основаны на фантазиях и на антинаучных мечтаниях настолько, что вынуждены порой заниматься самообманом и в области точных наук ради подтверждения разного рода фантастических проектов. Мы уже слышали о „коммунистической науке“ и о „нацистской науке“».
«Тоталитарные государства ставят перед собой цель полного уничтожения независимого научного знания, ведь невозможно же называть научными кругами некий аппарат государственных служащих, цель которых — фабриковать более или менее правдоподобные объяснения или извинения всем капризам и причудам тирана».
