Эмма Вильдкамп - Любовница фюрера
Глава 2
Детство и школьные годы
Артистизм Лени проявился еще в раннем детстве. Одно из ее самых первых воспоминаний о себе – это возвращение родителей домой, когда четырехлетняя Лени и двухлетний Гейнц остались дома одни. Гейнц был намертво завернут в пеленки, как египетская мумия – сестра постаралась на славу, чтобы брат не мешал ей, а Лени, похожая на привидение, в это время медленно извивалась в причудливом танце с белой тюлью и в длинных лиловых перчатках матери. Родители на мгновение застыли, растерянно разглядывая детей, но сильно ругать не стали. Позже мать признавалась Лени, что сама мечтала стать актрисой, но вышла замуж, и надежды пришлось оставить. Будучи беременной, Берта молилась Всевышнему, чтобы тот послал ей дочь дивной красоты, которая бы смогла стать знаменитой актрисой, но впервые увидев Лени после родов, она разрыдалась – младенец, как ему и положено, был сморщенным, страшненьким и взъерошенным кричащим куском мяса. Альфред Рифеншталь в молодости тоже увлекался театром и хорошо пел. Вместе с женой они оставались заядлыми театралами, хотя Альфред считал актрис дамами «полусвета», делая, впрочем, исключение для большеглазой и волоокой сопрано Фритци Массари, премьеры которой он никогда не пропускал. Однако Альфред и подумать не мог, чтобы дочь его вдруг оказалась на сцене и стала одной из этих «падших» женщин. Как и все девушки, после школы она должна была отправиться в хороший пансион, учиться домоводству и бухгалтерии, чтобы впоследствии помогать ему в конторе, ну и потом выйти замуж за приличного человека конечно. В планы Лени такая жизнь никак не входила. Сценой она бредила с тех самых пор, как побывала в канун Рождества в одном из театров Берлина на «Снегурочке». Волшебство театра так поразило маленькую Лени, что по пути домой она взахлеб рассказывала матери о своих впечатлениях, а пассажиры электрички в ужасе просили угомонить ребенка хотя бы на несколько минут. Несмотря на свою мечтательность и экзальтированность в детстве она слыла отчаянным сорванцом и заводилой. В школе у нее единственной из девочек были самые плохие отметки за поведение. Вместе с соседскими детьми она любила красть яблоки на овощном рынке, опрокидывая корзину отвернувшейся на миг торговки и подбирая укатившиеся плоды. Для нее не существовало никаких опасностей! Вместе с другими детьми она ходила под парусами, гребла, лазала по деревьям. Казалось, она не могла остановиться ни на минуту. О, как она любила движение! Ей нравилось ощущать свое тело, силу его мышц, выносливость – это было так красиво! В двенадцать Лени вступила в спортивный клуб по плаванию «Русалка» – плавать ее «научил» еще отец в пятилетнем возрасте: надев девочке нагрудный жилет из связанного тростника – подарок на день рождения – он просто бросил ее в воду. Потом она уже сама могла бесстрашно переплыть озеро, и в клубе стала одной из лучших, участвуя в соревнованиях и получая призы. Затем Лени без разрешения отца вступила в гимнастический союз и «заболела» параллельными брусьями и кольцами, однако занятия прервал несчастный случай: пытаясь сделать стойку на руках вниз головой, она упала – отвязались закрепленные на потолке канаты. Лени полетела вниз и больно врезалась в пол, едва не откусив себе язык. Итогом стало сильное сотрясение мозга. Отец, узнав обо всем, конечно же, сразу запретил дочери опасные занятия, но Лени не могла сидеть на месте и вскоре уже вовсю увлекалась катанием на роликах и коньках.
Были у нее способности и к музыке: пять лет отец возил ее два раза в неделю на Гентинерштрассе к учительнице по фортепиано. Однако девочка, несмотря на огромную любовь к музыке, готовилась к урокам с неохотой. Как-то ее даже выбрали для участия в концерте школьников в филармонии, где она великолепно отыграла Бетховена. Но все же главной ее страстью оставался танец.
Как-то в музыкальном салоне семейства Баумбах, где раз в неделю собирались люди искусств, выступал гениальный итальянский пианист и композитор Ферруччо Бузони, дебютировавший на сцене в семилетнем возрасте. Оказалась на вечере и Лени с матерью. Бузони играл что-то ритмичное, и музыка настолько захватила девочку, что она вдруг закружилась в самозабвенном танце. После своего выступления пианист подошел к маленькой Рифеншталь и, погладив ее по голове, похвалил: «У вас талант, фройляйн. Когда вы станете известной танцовщицей, я сочиню для вас что-нибудь». Со всех сторон послышались одобрительные аплодисменты. Однако маэстро не заставил себя долго ждать: уже через несколько дней Лени передали от него письмо. С замиранием сердца она открыла конверт – там оказались ноты и маленькая записка: «Танцовщице Лени Рифеншталь – от Бузони». Позже, когда она действительно стала знаменитой, «Вальс-каприс», подаренный пианистом, стал одним из самых популярных ее номеров.
В школе Лени отлично успевала по математике, физкультуре и рисованию, а вот пение и история ей давались тяжело. По поведению у нее тоже были плохие оценки – давал знать о себе озорной и авантюрный характер. Как-то они вместе с подругой забрались на крышу в день рождения кайзера и утащили оттуда флаг, а затем в обычный непраздничный день водрузили его обратно, решив таким образом обмануть взрослых – пускай подумают, что сегодня праздник и тогда уроков не будет! В другой раз Лени нарисовала подруге на шее, руках, лице красные точки, чтобы та под видом болезни могла пропустить школу. Как раз в это время была эпидемия краснухи, и учительница отправила ее домой. Правда, через два дня подруга заболела краснухой уже по-настоящему.
Лет в пятнадцать Лени уговорил сняться в эпизоде один из режиссеров, заметивших юную красотку в кафе «Романское», напротив церкви кайзера Вильгельма, месте ее тайных свиданий. Ему и его жене стоило немалых трудов, чтобы уговорить Лени – она так боялась гнева отца! Наконец, поговорив с матерью, она дала согласие и сыграла в фильме роль молодой неопытной девушки. Единственным ее условием была маскировка – если вдруг отец увидит ее на экране, то не должен узнать! Режиссер сдержал свое обещание, и Лени сама с трудом узнала себя в зеркале в черном парике.
После окончания школы отец Лени настоял на том, чтобы она поступила в престижную берлинскую школу домоводства – Дом Лете, после чего девушка должны была отбыть в пансион. Эта идея очень пугала ее – она так не хотела уезжать из Берлина, родного и любимого города, с которым столько в ее жизни было связано! Кроме этого, она так мечтала танцевать, а не проводить дни в обучении скучнейшему процессу стряпни, штопанию мужских рубашек и искусству консервирования продуктов. Нет, не для этого она появилась на свет с таким характером, волей к борьбе и такой жаждой жизни!
