Елена Писарева - Елена Петровна Блаватская: биографический очерк
Одна из черт Елены Петровны, которая для близких людей представляла необыкновенную привлекательность, но в то же время могла сильно повредить ей, был ее меткий, блестящий юмор, большей частью добродушный, но иногда и задевавший мелкие самолюбия.
Знавшие ее в более молодые годы вспоминают с восторгом ее неистощимо веселый, задорный, сверкающий остроумием разговор. Она любила пошутить, подразнить, вызвать переполох. Ее племянница, Надежда Владимировна Желиховская, сообщает: «У тети была удивительная черта: ради шутки и красного словца она могла насочинять на себя что угодно. Мы иногда хохотали до истерики при ее разговорах с репортерами и интервьюерами в Лондоне. Мама ее останавливала: „Зачем ты все это сочиняешь?“ — А ну их, ведь все они голь перекатная, пусть заработают детишкам на молочишко! — А иногда и знакомым своим теософам в веселые минуты рассказывала, просто для смеха, разные небывальщины. Тогда мы смеялись, — но с людской тупостью, которая шуток не понимает, из этого произошло много путаницы и „неприятностей“. Не только „неприятностей“, но весьма возможно, что из тех, которые не понимают шуток, бывали и задетые ее шутками, и те переходили в лагерь ее врагов.»
Врагов ее можно разделить на две категории: на врагов ее учения и на личных недоброжелателей. Из числа первых самыми ярыми были миссионеры, жившие в Индии, влияние которых подрывалось ее стремлением объединить в общем эзотеризме все древнеарийские верования и доказать происхождение всех религий из единого божественного источника. Наряду с миссионерами, врагами ее были и правоверные спириты, учения которых она подрывала и в многочисленных статьях, и в устных беседах, никогда не стесняясь — по своему обыкновению — в выражениях. Ее личными врагами была и та часть английского общества в Индии, которую она уже по свойству своей свободолюбивой, ненавидевшей этикет натуры должна была шокировать и которые не могли ей простить, что она предпочитала им общение с презренными в их глазах индусами; кроме того, ее врагами являлись и все те, которые подходили к ней с корыстными целями, и, неудовлетворенные в своем желании получить от нее оккультные знания, благодаря которым она проявляла свои «чудеса», — уходили от нее с затаенной враждой. Результатом всей этой вражды и явился нашумевший так сильно процесс Куломбов-Паттерсона-Ходжсона. Но о нем речь впереди, а теперь я приведу вкратце те биографические данные, которые мне удалось проверить благодаря любезному содействию ее ближайших родственников.
Всю жизнь ее можно разделить на три ясно разграниченные периода. Детство и юность со дня рождения в 1831 году и до замужества в 1848 г. составляют первый период; второй — таинственные годы, по поводу которых не имеется почти никаких определенных данных, длившийся, с четырехлетним перерывом, когда она приезжала к своим родственникам в Россию, более 20 лет, начиная с 1848 года по 1872 год, и третий период с 1872 года до смерти, проведенный в Америке, Индии, а последние шесть лет в Европе, среди многочисленных свидетелей, близко знавших Елену Петровну. Относительно этого последнего периода существует много биографических очерков и статей, написанных близко знавшими ее людьми.
Глава 2. Первый период
Детство Е. П. Блаватской
Относительно внешних условий детства Елены Петровны мы можем получить достаточно ясное представление из двух книг ее родной сестры В. П. Желиховской — «Как я была маленькая» и «Мое отрочество», в которых она описывает свое семью, но из них нельзя вынести почти никакого представления о характере и переживаниях самой Елены Петровны в детстве. Объясняется это отчасти тем, что Вера Петровна была моложе на четыре года и не могла сознательно наблюдать за сестрой, которая, судя по ее же рассказам, как старшая, жила совершенно отдельной жизнью; кроме того, в 30-х годах прошлого столетия, когда протекало детство обеих сестер, на сверхнормальные психические силы ребенка должны были смотреть, как на нечто очень нежелательное, и от посторонних и от других детей той же семьи они должны были тщательно скрываться. Другой источник, книга Синнетта «Случаи из жизни мадам Блаватской», дает несколько очень интересных подробностей, но автор писал свою книгу, основываясь на случайных рассказах Елены Петровны, и насколько верно он запомнил и точно передал ее слова — это проверить трудно.
Что касается юности Е. П. до ее раннего брака в 1848 году, об этом периоде ее жизни не сохранилось почти никаких сведений.
Из сверстниц Елены Петровны ее родная тетка, Надежда Андреевна Фадеева, которая только на три года старше Елены Петровны и жила с ней в самой интимной близости, когда обе были еще детьми; подтверждает необыкновенные явления, окружавшие Елену Петровну в детстве, и в письме,[2] помеченном: «Одесса 8-20 мая 1877 года», она высказывается так: «Феномены, производимые медиумическими силами моей племянницы Елены — чрезвычайно замечательны, истинные чудеса, но они не единственные. Много раз слышала я и читала в книгах, относящихся к спиритуализму, и священных и светских, поразительные отчеты о явлениях, схожих с описываемыми Вами, но то были отдельные случаи. Но столько сил, сосредоточенных в одной личности, соединение самых необычайных проявлений, идущих из одного и того же источника, как у нее, это, конечно, небывалый случай, возможно и не имеющий равных себе. Я давно знала, что она владеет величайшими медиумическими силами, но, когда она была с нами, силы эти не достигали такой степени, какой они достигли теперь. Моя племянница Елена совсем особое существо и ее нельзя сравнивать ни с кем. Как ребенок, как молодая девушка, как женщина, она всегда была настолько выше окружавшей ее среды, что никогда не могла быть оцененной по достоинству. Она была воспитана как девушка из хорошей семьи, но об учености не было даже и речи. Но необыкновенное богатство ее умственных способностей, тонкость и быстрота ее мысли, изумительная легкость, с которой она понимала, схватывала и усваивала наиболее трудные предметы, необыкновенно развитый ум, соединенный с характером рыцарским, прямым, энергичным и открытым, — вот что поднимало ее так высоко над уровнем обыкновенного человеческого общества и не могло не привлекать к ней общего внимания, следовательно и зависти и вражды всех, кто в своем ничтожестве не выносил блеска и даров этой поистине удивительной натуры».
Физическая наследственность Елены Петровны интересна в том отношении, что среди ее ближайших предков были представители исторических родов Франции, Германии и России. По отцу она происходила от владетельных Мекленбургских князей Ган фон Роттенштейн-Ган. Со стороны матери — прабабушка Елены Петровны была урожденная Бандре-дю-Плесси — внучка эмигранта-гугенота, вынужденного покинуть Францию вследствие религиозных гонений. Она вышла в 1787 году замуж за князя Павла Васильевича Долгорукого, и дочь их, княжна Елена Павловна Долгорукая, в замужестве за Андреем Михайловичем Фадеевым, была родная бабушка Елены Петровны и сама воспитывала рано осиротевших внучек. Она оставила по себе память замечательной и глубоко образованной женщины, необыкновенной доброты и совершенно исключительной для того времени учености; она переписывалась со многими учеными, между прочим с президентом Лондонского географического общества Мурчисоном, с известными ботаниками и минералогами, один из которых (Гомер-де-Гель) назвал в честь ее найденную им ископаемую раковину Venus-Fadeeff. Она владела пятью иностранными языками, прекрасно рисовала и была во всех отношениях выдающейся женщиной. Дочь свою Елену Андреевну, рано умершую мать Елены Петровны, она воспитывала сама и передала ей свою талантливую натуру; Елена Андреевна писала повести и романы под псевдонимом Зинаиды Р. и была очень популярна в начале сороковых годов; ее ранняя смерть вызвала всеобщее сожаление, и Белинский посвятил ей несколько хвалебных страниц, назвав её «русской Жорж-Занд».
