Альфред Хейдок - Страницы моей жизни (сборник)
Устные рассказы А.П.Хейдока были записаны на магнитофонную плёнку с 24 февраля по 8 марта 1989 года. Двенадцать дней… и долгая жизнь. Затем они были опубликованы в журнале «Дельфис» (2001–2007 гг.), а ныне помещены в данном сборнике, в котором собраны его рассказы и эссе, не вошедшие в его известные и не раз изданные сборники «Звёзды Маньчжурии», «Огонь у порога» и «Радуга чудес». Эти ценные рукописи были предоставлены издательству «Дельфис» учеником и глубоким почитателем А.П.Хейдока О.Б.Булыгиным.
Устные рассказы Хейдока раскрывают нам не только неизвестные страницы биографии самого автора и некоторые черты его характера, но и события начала XX века, мастерски рассказанные, со многими деталями, важными для понимания эпохи. Мы видим их «изнанку»: будучи их участником, А.П.Хейдок описывает их как бы изнутри. Это очень живые рассказы, полные множества подробностей, порой, казалось бы, и не очень значительных, но столь красочно рисующих обстановку и атмосферу в нашей стране тех лет. Писатель мастерски подмечает детали характеров людей и «лепит» их образы. А главное, это повествование рисует нам и образ самого Хейдока – человека удивительно искреннего и открытого, неспособного покривить душой, что-то умолчать или приукрасить.
Эти устные беседы рассказывают нам и о том, чем интересовались люди в конце XX века, избравшие путь духовных искателей. Это тоже – черты эпохи, и потому они бесценны.
В главу «Страницы моей жизни» мы поместили также несколько рассказов писателя: «Змеиногорск» (1981), «У Сергия Радонежского» (1984) и «Моё путешествие на запад» (1986), так как они являются автобиографическими и также не вошли ни в один из его сборников.
Н.А. Тоотс
Страницы моей жизни
Из устных рассказов
События, время, люди
Узловых событий в моей жизни было, конечно, много. Она полна разных переворотов, опасных переходов и трудностей. Жизнь была трудная, и это очень хорошо. Сказано: «Только сильному духу даётся трудная жизнь». В благополучии человек духовно разлагается. Для того, чтобы духовно прогрессировать, нужно отягощение обстоятельствами. Мы растём на препятствиях. А в благополучии из нас получились бы души Обломовых, описанные в романах Гончарова. В моей жизни два светила играют основную роль – Венера и Уран. Особенностью Урана является неожиданность переворота в жизни.
Я хочу рассказать вам о небольшом таком перевороте в моей жизни. Но он, так сказать, всё же показательный. Когда меня мобилизовали на Первую мировую войну, в конце концов, меня признали нестроевым по зрению и зачислили в военно-санитарную организацию Её Императорского Высочества великой княгини Марии Павловны и в качестве простого солдата отправили сперва в Питер. Там мы только переночевали, потом дальше поехали в Москву, где и остановились в казарме. И из нас формировали конный транспорт, который должен был возить раненых и больных на фронте, на двуколках.
На всё это формирование ушло довольно много времени. У нас был начальник конного транспорта и его помощник. И нас – 60–70 солдат, большинство побывавших на фронте, раненых и таких, нестроевых, как я, которые ждали, когда будут получены двуколки, лошади и можно будет ехать на фронт. А этот помощник нашего начальника, молодой человек, миллионером оказался, одним из членов Варваровского акционерного общества, которому принадлежала гостиница «Националь» в Москве. И жил сам этот молодой человек, его фамилия Лепёшкин, в «Национале». Эта гостиница в то время считалась лучшей в Москве. Там помещался Английский клуб, останавливались послы государств. Шикарнейшая гостиница, она и сейчас существует и работает. А мы стояли в Крутицких казармах – далеко от центра, а этот молодой человек, этот Лепёшкин, очень «корчил» из себя офицера. Он-то офицером строевым не был, а был чиновником нашей военно-санитарной организации, носил форму, в точности похожую на офицерскую, и погоны офицерского образца, только вензеля М. К. сверху. Приезжает он в Крутицкие казармы, вызывает нас на плац и командует нами, проводя строевые учения. Мы убеждаемся, что он не умеет командовать, не умеет перестраивать нас и т. д.
И вот однажды выстроил он нас, покомандовал, потом построил в один ряд и обходит его, тщательно всматриваясь в каждое лицо. Наконец, подходит ко мне. Я был откомандирован из запасного батальона и там мне выдали самое паршивое обмундирование, какую-то шинель из чёртовой кожи и вдобавок ещё с прожжённой дырой. Шапка не шапка, сапоги не сапоги, ну, в общем, чучело огородное! Но на носу у меня было пенсне с золотой переносицей. Его носили, так сказать, как признак интеллигентности, что ли.
Лепёшкин останавливается передо мной и грозным голосом спрашивает: «Ты кем был до мобилизации?» Я отвечаю: «Управляющим лесопильным заводом моего дядюшки». Лепёшкин, получив ответ, обратился к фельдфебелю, показывая на меня: «Завтра этого солдата пришли ко мне в “Националь”», – и уходит. Зачем я ему?
Назавтра везти меня в «Националь» в таком обмундировании стыдно, фельдфебель занимает у других солдат шинель, одевает меня более-менее сносно, даёт мне проводника, и мы отправляемся в гостиницу. Приехали на трамвае, входим и просим лакеев отвести нас в тот номер, где живёт Лепёшкин. Мой проводник уходит, лакей отводит меня на второй этаж, открывает какую-то дверь, и я вхожу. Лепёшкин, оказывается, только что встал. Спал он в пижаме и сидел, спустив ноги с кровати на пол. Я являюсь к нему так, как полагается по уставу того царского времени: «Честь имею явиться, Ваше благородие!»
И вдруг этот Лепёшкин говорит: «Опустите руку», – и спрашивает: «Как вас зовут по имени-отчеству?» Я отвечаю: «Меня зовут Альфред Петрович». Он мне: «А меня Василий Семёнович. Хотите ли вы быть моим личным секретарём?» Я говорю: «Очень хочу, Василий Семёнович!» Он удовлетворённо кивает: «Прекрасно!» – и добавляет: «Между нами: в этой комнате я для вас Василий Семёнович, вы для меня Альфред Петрович!»
«Так вы завтракали сегодня?» – спрашивает меня. «Нет!» – он нажимает звонок, приходит лакей.
Он с лакеем, латышом, кажется тоже в близких отношениях… Он ему приказывает: «Рейнольд! Это мой личный секретарь. Отведи его и хорошенько накорми!» Рейнольд ведёт меня в специальный зал для личных секретарей. Понимаете, господа в большом зале ресторана завтракают, а для личных секретарей другой зал отведён. Ну и конечно, Рейнольд заказал прекрасный завтрак. Отводит он меня обратно к Лепёшкину. Тот уже одет и приказывает подать ему автомобиль. Мы с ним спускаемся вниз, садимся в автомобиль, и теперь он меня возит по магазинам и одевает. Гимнастёрку, брюки, сапоги, шинель, папаху, кожаные перчатки и шарф, который совсем и не полагается по форме, и ещё такой ящичек из крокодиловой кожи, дорогой, для походной канцелярии, – ведь теперь я личный секретарь. И когда мы выходим из последнего магазина, то я уже одет как офицер, только погонов не хватает. Он велел мне завязать длинный шарф вокруг шеи, а концы его перебросить через плечо, и оно прикрывается. На улице солдатики, судя по форме, мне стали честь отдавать.
