Александр Шокин - Министр невероятной промышленности
Иван Акинфиевич, несмотря на некоторую внешнюю суровость, был человеком заботливым, и теперь, устроившись в Москве в относительном достатке, помогал перебраться сюда и устроиться на работу многим своим родственникам: младшей сестре Прасковьи Петровны — Татьяне, ее двоюродной сестре Елизавете. Своих племянников — сыновей брата Никиты — в двадцатые годы устроил извозчиками в конном парке, которым заведовал. Иван Акинфиевич продолжал помогать им даже, когда вышел на пенсию в 50-е годы, причем, сам ездил к ним и, если не заставал хозяев дома, оставлял деньги на комоде. В конце жизни усыновил своего внука Юрия — сына незамужней Клавдии.
В то же время по воспоминаниям Александра Ивановича (будем в дальнейшем называть его для краткости А.И.) вспоминал отношение к детям в семье Ивана Акинфиевича, было достаточно строгое.
За обедом соблюдалась четкая очередность в еде из общего котла. Сначала "щи без мяса", потом после многочисленных просьб детей: "Пап, ну когда с мясом?" — разрешалось есть те же щи, но уже с мясом. Пытавшийся ухватить лишнее или нарушавший порядок за столом, тут же получал "ложкой по лбу".
Впрочем, обычно мясо было только по выходным. Летом семья выезжала за город. Ездили и на родину в Инсар, в Челмодеевский Майдан, и под Москву. Однажды летом, уже подростком, осваивая езду на велосипеде и не удержавшись на спуске, Шура упал и разбился. Помимо сильной боли, он почувствовал сильный зуд в плече левой руки, но почесать что-то помешало. Посмотрев на руку, он увидел торчащие из рубашки острые концы костей и страшно испугался не столько перелома, сколько родительского гнева. Домой вернулся скрытно и, ничего никому не сказав, вечером побежал к местной бабке-костоправке. К счастью, рука срослась без заметных последствий.
В 1914 году с началом Германской войны Иван Акинфиевич снова был мобилизован в армию и вскоре был ранен на фронте. В начале 1915 года в госпиталь под Молодечно к нему приехала Прасковья Петровна. Кстати, А.И. вспоминал этот эпизод в 1961 году, когда впервые избирался народным депутатом в Совет Национальностей СССР именно по Молодечненскому округу. Иван Акинфиевич был награжден Георгиевским крестом, еще из золота высшей пробы (позже кресты стали делать из бронзы). Эта награда, к сожалению, не сохранилась, — в послереволюционное время медаль пошла на зубы Прасковье Петровне.
Хозяин, Уткин-Егоров-младший (Василий Степанович), провожая своего работника на войну, прощался с ним сердечно и обещал заботиться о семье. Видимо он считал, что война продлиться недолго, так как уже через полгода, забыв все свои обещания, попросил Прасковью Петровну съехать. Ей было не просто подыскать самой новое жилье, но, используя прежние связи, она нашла квартиру недалеко от Александровских казарм в доме 19 по 3-му Павловскому переулку. Позднее перебрались в дом 14.
Когда в стране была свергнута монархия, Иван Акинфиевич воспринял происходившие революционные события с энтузиазмом. Развал армии позволил ему вернуться домой, но ненадолго. Началась гражданская война, и он вступил в Красную Армию.
Происходившую демократизацию общества Шокины постарались использовать с пользой для образования детей, определив в приготовительный класс известной тогда гимназии М. В. Приклонской на Пятницкой улице сначала Клаву, а потом и Шуру. Гимназия эта в их представлении была довольно аристократической. Ранее она была женской, и учили там главным образом хорошим манерам, танцам и прочим подобным не очень подходящим предметам, к тому же дети из простой семьи чувствовали себя в ней не очень уютно. По всем этим причинам через некоторое время и Клаву и Шуру оттуда забрали.
В круговерти гражданской войны Иван Акинфиевич пропал без вести, и для семьи настали совсем трудные времена. Отсутствие известий об отце дети переживали тяжело, особенно Клавдия, которой было уже двенадцать лет. Чтобы как-то прожить, ее, как старшую, мать отправила с артелью мешочников на Волгу выменивать на вещи еду. Клаве повезло — удалось приобрести живую козу. На пути домой козу много раз пытались отнять, но за девочку вступались, ей помогали, так что семья Шокиных долго потом питалась козьим молоком. "Если Бог есть, то видя мои страдания, он должен вернуть мне отца", — рыдая, молилась в церкви Клавдия и, как она рассказывала: "бросаясь в отчаянии на крест". На исполнение своей просьбы она отвела Богу полгода, они прошли, отца все не было, и Клавдия решила, что Бога нет.
Мальчишки были мальчишками и проводили свое время, бегая по ближним улицам, играя на казарменном плацу в лапту или в становившийся все более популярным футбол. Совсем рядом с домом находился завод Михельсона. Любопытные дети не пропускали проходившие там митинги и, когда Шуре было неполных девять лет, он стал свидетелем такого памятного события нашей истории, как покушение на В. И. Ленина.
Хотя и разуверилась Клава в Боге, Иван Акинфиевич наконец нашелся и возвратился домой целым и невредимым. В 1920 году, невзирая на то, что обстановка в стране была еще очень далека от устойчивой и большинство обывателей было уверено в скором окончании власти большевиков, он вступил в партию, продемонстрировав сочетание убежденности и дальновидности. "Соседи восприняли эту новость как поступок не вполне нормального человека", — вспоминал А.И.
В тяжелой обстановке разрухи Ивану Акинфиевичу, чтобы прокормить семью, нужно было проявлять все свое умение находить выходы из сложных житейских ситуаций, благо предприимчивость и энергия его не покидали никогда. Так, уже после Великой Отечественной войны он решил разводить на даче кроликов на мясо. Наделал множество клеток, закупил кроликов, развел. На этот раз, правда, умения не хватило и вследствие мора дело потерпело крах. А тогда, вернувшись в Москву с гражданской войны, он занялся транспортными услугами. В справочниках "Вся Москва" с середины двадцатых годов он значится как заведующий конным парком?3 на Таганке московского отделения Акционерного общества "Транспорт". Иван Акинфиевич и племянников пристроил заниматься извозом, а подросшую Клавдию — на работу машинисткой в том же "Транспорте".
Акционерное общество (впоследствии государственное объединение "Союзтранс") возглавлял Зиновий Яковлевич Литвин-Седой (1876 — ?) — один из руководителей Декабрьского вооруженного восстания 1905 года в Москве, начальник штаба боевых дружин на Пресне, а в 1921- годах член ЦК ВКП(б). Учитывая эти обстоятельства, Иван Акинфиевич решил попытаться упрочить свое положение. Он продиктовал Клавдии письмо на имя Литвина-Седого, в котором просил подтвердить свое участие в событиях Первой русской революции и установить ему партийный стаж с 1905 года. И такое подтверждение от Литвина-Седого было получено, но для изменения партстажа его сочли все же недостаточным, и попытка закончилась ничем.
