Игорь Пыхалов - Как клевещут на Сталина. Факты против лжи о Вожде
А Холованов здоровенному чекисту: “Смейся, гад, застрелю!”
Засмеялся здоровенный уныло: Гы-гы-гы. И покатилось по чекистским цепочкам: гы-гы-гы. И по толпе: гы-гы-гы»[9].
«Хоронили Катю Михайлову скромно. И скрыто. Хоронили, как подобает хоронить десантников в тылу врага. Без гроба. В шелку парашютном. В неизвестном месте. Нельзя на могиле памятник ставить. Нельзя имени писать. Престиж государства – выше любых индивидуальных жертв. Только крестик на карте. А карту – в надёжное место. Пройдёт пятьдесят лет, наступит полный коммунизм на всей земле. Не будет больше границ государственных, все страны сольются в одну великую семью равноправных народов. И тогда вспомним мы тебя, Катя Михайлова. Через пятьдесят лет. Страшно подумать: в 1987 году. И поставим на этом месте величественный тебе памятник. Из гранита. И напишем золотыми буквами: “При исполнении служебных обязанностей… при испытании новейшей техники, созданной творческим гением… Катя Михайлова… Хохотушка”»[10].
Увы, слухи о трагическом происшествии всё-таки просочились:
«– Мы готовим миллион парашютистов, товарищ Холованов. А вы перед всем миром нашу страну опозорили. Понимаю, весь мир удивить хотели. Не вышло. Ошибку вы пытались загладить. Вы правильно действовали, когда увидели, что катастрофа неизбежна. Очень мне понравилось, как вы себя вели в момент гибели парашютистки. Вы единственный, кто реагировал решительно, быстро и правильно. Что разбилась парашютистка, видели все. Но благодаря вашим действиям половина Москвы верит, что разбился мешок с картошкой. – Помолчал товарищ Сталин. – Зато другая половина Москвы всё же верит, что разбилась парашютистка. Поэтому мы тут посоветовались с товарищами и решили вас, товарищ Холованов, расстрелять»[11].
Однако Холованов, не желая быть расстрелянным, придумывает хитроумный план, как пресечь распространение нежелательных слухов:
«– Отрицать то, что парашютистка разбилась, невозможно. Поэтому я дал Отделу распространения слухов приказ: все разговоры о гибели парашютистки не пресекать, а поощрять их и усиливать.
– Занятно.
– Обратите внимание, товарищ Сталин, в первые два дня говорили просто о парашютистке, не называя по имени. Последние пять дней не просто говорят, что безымянная парашютистка разбилась, а называют её – Стрелецкая. Ошибочно называют. Это работа моих ребят. Не отрицая факта гибели парашютистки, мои ребята направили слухи в другое русло. Где их легко пресечь. И обернуть нам на пользу. Опровергать гибель какой-то безымянной парашютистки невозможно и глупо. Но опровергнуть гибель парашютистки Стрелецкой просто. Ведь она жива и здорова. Поэтому пусть Москва пока болтает о гибели парашютистки. Но не какой-то вообще, а именно о гибели Стрелецкой! Всё внимание на Стрелецкую персонально. Чем больше слухов о её гибели, чем больше подробностей, тем лучше.
– А Стрелецкую надо спрятать, чтобы её никто не видел.
– Товарищ Сталин, я её спрятал немедленно после случившегося. Никто, кроме вас, меня и самой Стрелецкой, не знает, какая из двух парашютисток погибла.
– Но кто-то же видел труп той, которая действительно разбилась. Как её? Михайловой.
– Труп Михайловой близко видели Стрелецкая и я. Всё.
– Хорошо, товарищ Холованов. Хорошо.
– Так вот, если все будут говорить, что погибла именно Стрелецкая, и вдруг выяснится, что она жива и здорова, то… слух будет убит. Психология толпы такова, что никому не придёт в голову вспомнить о другой парашютистке. Если кто-то вчера повторил ложный слух о гибели Стрелецкой, то завтра он будет посрамлён. Предлагаю и настаиваю, за следующую неделю слухи о гибели Стрелецкой довести до высшей точки, а потом Стрелецкую показать»[12].
Нетрудно догадаться, что план срабатывает на все 100 %.
А теперь вернёмся из вымышленного мира мрачной тоталитарной «Империи зла» в реальный СССР 1930-х годов. Отложим в сторону творение Резуна и откроем подшивку газеты «Правда». Например, вот номер за 27 марта 1936 года:
«ЦК ВЛКСМ и Центральный совет Осоавиахима с глубоким прискорбием извещают о гибели членов ВЛКСМ и Осоавиахима тт. Берлин Любовь Михайловны и Ивановой Тамары Павловны при совершении ими 26 марта затяжного прыжка.
Тов. Берлин Л.М. и тов. Иванова Т.П. являлись активными членами Центрального аэроклуба имени А.В. Косарёва и его парашютной секции. Выступая неоднократно на массовых авиационных праздниках, организуемых Центральным аэроклубом, погибшие товарищи пользовались заслуженной любовью как отважные парашютистки и активные организаторы массового парашютного спорта.
Ленинский комсомол и Осоавиахим будут хранить память об отважных парашютистках Любе Берлин и Тамаре Ивановой.
Центральный комитет ВЛКСМ и Центральный совет Осоавиахима выражают своё соболезнование всем родным и товарищам погибших комсомолок, верных дочерей социалистической родины»[13].
Ситуация почти та же, что и в романе Резуна, однако власть и не думает скрывать информацию о трагедии. Три дня спустя в «Правде» большая заметка о похоронах погибших парашютисток:
«Увитые крепом знамёна обрамляют сцену концертного зала Дома печати. На невысоком постаменте в зале покоятся тела отважных парашютисток Любы Берлин и Тамары Ивановой, погибших 26 марта при выполнении смелого и сложного затяжного прыжка. У гроба – родные, почётный караул. Непрерывно проходят трудящиеся Москвы, пришедшие отдать последний долг погибшим. Через зал проходят лётчики и парашютисты, студенты орденоносного института физической культуры им. Сталина и института иностранных языков, слушатели дирижабельного учебного комбината, учащиеся, осоавиахимовцы, журналисты, друзья и товарищи покойных…»[14]
Ладно, допустим, в этот раз случилась досадная промашка, «товарищ Холованов» не успел вовремя среагировать, и тоталитарная пропагандистская машина, волей-неволей, вынуждена признать прискорбный факт.
Читаем дальше. Июнь 1936 года:
«Несчастный случай с парашютисткой Бабушкиной
Горький, 25 июня. (Корр. “Правды”). 24 июня на массовке, посвящённой 15-летию Марийской автономной области, состоялись прыжки с парашютами. Орденоноски тт. Бабушкина, Пясецкая и инструктор парашютизма Носов совершили одновременный прыжок с трёх самолётов. Пясецкая и Носов благополучно приземлились, у Бабушкиной же парашют раскрылся на расстоянии 40 метров от земли. Бабушкина получила тяжёлые ушибы.
