Алексей Иванов - Аллергия на «Магические Грибы»
Мне не хотелось жить в таких условиях. Я продал квартиру тёщи, чтобы в Ирландии заработать на свою.
Извлекаю из конверта свой любимый винил. И, как Бандерлог, очарованный голосом Питона Каа, тону в гипнозе мистического голоса Пола Ди’Анно[1].
Unchain the colours before my eyes,
Yesterday's sorrows, tomorrow's white lies.
Scan the horizon, the clouds take me higher,
I shall return from out of fire.
Завтра меня уже не будет. Либо я сгорю. Либо я вырвусь из огня.
3
Налево, направо, вперед и назад бескрайнее поле. Или болото. Торфяное болотистое поле. Это как пустыня. Общее с пустыней то, что вокруг никого нет. Только я и Владимир — мой напарник, мой товарищ по приключению.
Вот тебе и Ирландия!
Как мы оказались тут? Загадка…
Хотим ли мы работать на этом поле? Никто не поинтересовался…
Что нас здесь ждёт? Никто нам ничего не объяснял…
Ладно, потерпим, подождём, если покормят, значит, надежда есть. Во всём неизвестность, непредсказуемость, тайна, словно это всё игра в «Казаки–разбойники», а не наше финансовое взросление, благополучие к которому мы стремились.
Только вчера, в Москве, я наслаждался прогулкой к Красной площади от шумной Театральной площади, на которой любители Большого Театра и Малого академического снуют в поисках лишнего билетика. И вот, сегодня я утопаю в нетронутых цивилизацией травах. Да, пожалуй, кажется, что, я нахожусь в травах и мхах нетронутых даже эволюцией.
Ни деревца, ни холмика. Один сплошной вереск, цветущий нежными сиреневыми цветочками и не единой души вокруг, но разница с пустыней глобальна!
Разница в том, что в 4 часа нас отсюда заберут. На новеньком АУДИ А8. В Москве на таких авто представительского класса ездят руководители нефтегазовых холдингов.
Шон простой фермер. У него две сотни дойных коров и тщедушные торфоразработки. Он везёт нас с поля, и машина царапает брюхом асфальт. Точнее его неровности. Чересчур низкая посадка. Создано в Германии. Для немецких дорог.
Шон открывает окошко.
— Жарко, — говорит он, — не правда ли?
На переднем пассажирском сидении трое его детей. Разумеется, троих одним ремнем ни пристигнуть никак. Двое сжимают в руках младшего, годовалого. Малыш высовывается в раскрытое окошко. Жарко!
Я поёживаюсь от сырого ветра, врывающегося в салон. Чтобы ещё такое одеть на себя, чтобы немного согреться? Понятно, что август это ещё пока лето. Но за окном, как оказалось, не Майорка, чтобы вот так испытывать нас на термоустойчивость.
Шон купил по дороге двухлитровые канистры. Чудесные канистры, которые могут пригодиться для чего угодно, под любые жидкости. В канистрах молоко.
Я выражаю недоумение:
— А зачем ты купил молоко? Ведь, у тебя самого двести молочных коров.
— Так ведь, моё молоко НЕ ПАСТЕРИЗОВАННОЕ, — искренне, в свою очередь, удивляется Шон.
— Получается, ты купил молоко у самого себя?
— Я поддерживаю местных производителей!
Гостиница «Lake View». Отель с видом на озеро. Я минуты три тщательно вытираю непыльные свои ботинки и потом осторожно ступаю на богатые ковры отеля. Как сделать так чтобы ничего тут не испачкать? Роскошь во всём. Странно, что кроме меня и Владимира этому никто не удивляется.
Каждый вечер нас — работников торфяного болота, ожидает ужин на белых скатертях в ресторане! Блюда подаются на кончиках пальцев, официант, в вечном прогибе. Официант! Он же хозяин отеля и ресторана! Возможно ли это?
Каждый вечер новое блюдо. Новый десерт. Я такого не видел даже по телевизору. Сидим слегка прибалдевшие, окосевшие. Английские слова в голову не лезут.
— Эй, Роджер!
— ????? Я не Роджер, я, Джерард.
— Чёрт! Джерард! Сколько это будет нам стоить?
— Не переживайте, Шон все устроит.
Шон вваливается в резиновых сапогах. На сапогах зелёные клочья навоза. Коровье говно. По ковру ресторана. На лице полная невозмутимость.
Шон — волшебник. Он достал скомканный блокнотик. Закудрявливающиеся, сальные листки. Что‑то кривенько нацарапал в нём шариковой ручкой. Протянул мятый листок Джерарду. Тот вынул из кассового аппарата кучу банкнот. Эти деньги будут мои и Владимира. В обмен на бумажку, не вызывающую никакого доверия. Обыкновенный банковский чек.
Джерард — душка!
— Парни. Утром мне охота поспать. Вы сами спускайтесь на кухню ресторана. Вот холодильник. Там сухие завтраки. Молоко. Чай. Кофе. Апельсиновый сок. Джем. Масло. Тосты сделаете сами. Угощайтесь, берите сами, что хотите.
Володя ест за троих. Шикарный ресторан и мы. Никто нас не видит, никто не пасёт. Крысы на кухне! КАК удержаться в рамках приличий??? Вседозволенность??? Доверие… Не может такого быть, тут ведь капитализм!!!
4
Над полем облака, как дирижабли во время второй мировой. На поле я, Владимир и два латыша. Ажолас и Гедриас. Мы складываем кубики нарезанного торфа в пирамидки. Зачем? Чтобы просыхал. Как это возможно, если дождь через каждые 15 минут? Можно часы проверять.
Обычные часы показывают насколько мы опаздываем, солнечные указывают время сиесты, песочные часы говорят о том, что время убегает — оно скоротечно. В Ирландии стоит изобрести дождевые часы. Это будут самые лучшие часы — по мере их наполнения дождевой водой, можно будет судить о росте нашего благосостояния.
Ажолас очень гордится своей нацией.
— Мы латыши очень мужественные. У нас сильная армия. Если будет война с Россией, мы победим!
Есть ли смысл подвергать его слова сомнению? Ведь для победы главное вера. Ну, а у Ажоласа с этим всё в порядке. У него есть вера. Точнее — безумная вера.
— Вчера пролетал спортивный самолёт, фанерный, знаете такой? — с издевательской ухмылкой на лице, продолжал Ажолас. — Так вот один ирландец посмотрел в небо и с гордостью сказал: «Это военный!» Представляете? Я вам вот что скажу, если ирландцы нападут на Латвию, то мы Ирландию, точно победим, если тут такие военные самолёты!
Гедриас решил поддержать разговор:
— Вы знаете, парни, мы тут уже три месяца и я понял, что ирландцы тупые!
— Извини, — возражаю я решительно, — по–моему, ты совершенно не прав. Ты, только, посмотри вокруг. Погляди на постройки, на образ жизни ирландцев. Во всём заметна продуманность решений, во всём присутствует здравый смысл.
— Да, какой к чёрту, смысл, они, даже по–английски ни говорить толком не могут и понимают ничего. Я в баре говорю: «Подайте Виски», а бармен не понимает, пожимает печами и ни черта не понимает. «Виски», говорю ему: «Виски!» — «Ах, Уиски!!!» — Я говорю: «Дайте пшеничного хлеба», А продавец в магазине, ну придурок, говорит: «Хлеб из марихуаны?» В другом магазине ищу тапочки, а они мне: «Вам нужны шпалы??? Это не у нас, мы торгуем только одеждой».[2]
