Эрнст Юнгер - Семьдесят минуло: дневники. 1965–1970
Насколько здесь важна осторожность, показывает убийство министра внутренних дел Столыпина революционером по фамилии Богров, состоявшим на службе у Комарова. Перед спектаклем, который собирался посетить министр, этот Богров должен был опознать некую приехавшую студентку и потом покинуть здание театра. Богров выполнил поручение, но потом сумел остаться в театре и выстрелами из револьвера убил Столыпина.
Однако своего апогея двойная игра достигла, пожалуй, в истории с Азефом, который в течение десятилетий умело водил за нос как охранку, так и своих слепо преданных ему сторонников. Соперников он выдавал полиции. С другой стороны, он был замешан в убийстве Плеве и других государственных деятелей.
Было бы несправедливо стричь анархистов под одну гребенку с национал-революционерами. Их комната ужасов богато представлена патологическими и истерическими типами; еще Достоевский дал им превосходное описание. Порождения идеализма в реальной жизни смотрятся убого.
Симптомы гадки, но судить о них следует, принимая во внимание тело, то есть: смертельно больное государство. Без войн, одними реформами положение дел могло бы сохраняться дольше, так как от пациента нельзя требовать чрезмерных усилий. Даже выигранная война приводит к неблагоприятным последствиям. Промышленность вынуждена увеличиваться, появляется необходимость в новых школах и университетах. Солдаты знакомятся с заграницей, как когда-то декабристы с Парижем. Тот, кто ведет войну, чтобы избежать революций, взнуздывает лошадь с хвоста.
«Могущество России при Александре I достигло таких высот, о каких Петр Великий мог только догадываться». Но чего недоставало ему по сравнению с Петром Великим?
ВИЛЬФЛИНГЕН, 7 ИЮНЯ 1965 ГОДА
День Святого духа, понедельник. Погода немного улучшилась; мы до вчерашнего дня топили. Ландыши на могиле Греты[18].
ВИЛЬФЛИНГЕН, 9 ИЮНЯ 1965 ГОДА
Снаряжения закончены; завтра мы отправляемся. Мартин Хайдеггер, который в настоящее время, по-видимому, читает древних китайцев, пишет мне, что лучше всего находиться в комнате, не следует даже смотреть в окно. Это как личная максима, безотносительно к нашему путешествию. Он прилагает стихотворение Лао-Цзы.
ШТУТГАРТ, 10 ИЮНЯ 1965 ГОДА
После долгих приготовлений отправляемся в азиатское путешествие; с неба льет как из ведра. Оши, Маргрет и Ресле помахали нам вслед.
Весна выдалась чрезвычайно прохладной и дождливой, я не могу припомнить подобной. В четвертый раз затоплена долина Дуная.
В Штутгарте мы еще наскоро повидались с Эрнстом Клеттом[19], которого болезнь дочери Кристианы ввергла в большие хлопоты. Полиомиелит; десять дней назад ее самолетом доставили из Багдада.
Поздно ночью в спальном вагоне.
ГАМБУРГ, 11 ИЮНЯ 1965 ГОДА
Мы встали перед самым Гамбургом. Завтрак на вокзале в Альтоне. Потом поехали в хорошо знакомую гостиницу для официальных гостей Альфреда Тёпфера на Эльбском шоссе, где разместились в своем старом номере с прекрасным видом на Эльбу. К сожалению, мы привезли с собой ненастье.
Во второй половине дня на чай к де Кудру[20]. Через аристократические кварталы мы ехали в Бланкенезе; розы, боярышник, рододендроны… по всему было видно, стояла сырая погода.
Среди старых гамбургских друзей один новый, капитан Рёмер. От него я недавно получил в подарок книгу о парусном судоходстве и сейчас узнавал в нем человека, который открылся мне раньше в авторе. Один из тех, кто выглядит физически крупным, хотя имеет маленькое, приземистое телосложение. Он десять раз обогнул под парусом мыс Горн; это чувствуешь по рукопожатию.
* * *Вечером с Тёпферами в гостинице. Мы говорили о старых знакомых: Эрнсте Никише, Хуго Фишере[21] и А. Пауле Вебере[22], потом о вечере на улице дю Фобур Сен-Оноре, когда хозяин дома вдохновил меня на написание трактата о мире[23]. Пришел и Хайнц Юстус; я не видел его с августа 1917 года, с того дня, когда под Лангемарком он со штабом батальона попал в плен. Однажды, под Гюйемоном, они уже оказались единственными, кто уцелел в передряге; этого не должно было повториться — Рохоль, командир, со штабом и ранеными дал англичанам себя опередить; тогда это еще не было связано с большим риском.
В Души, где мы больше года вели почти гарнизонную жизнь, я часто встречал Юстуса как в окопах, так и на постое. Он перешел на службу в пехоту, когда у гусаров ему стало скучно, и остался в моей памяти денди. Есть образы, которые врезаются глубоко, — это как раз тот случай: вот он, возвращаясь из боевого дозора, в предрассветных сумерках вальяжно шагает по деревенской улице. Вечером он с той же вальяжностью полубога угощал элитными импортными сигарами.
Англичане освободили его после четвертой попытки побега, потому что знали толк в спорте. С другой стороны, они стали его побаиваться. Однажды он, переодевшись девушкой, инсценировал самоубийство через повешение. Расчет был на то, что солдат, разносивший пищу, перережет веревку; затея была рискованной, но она удалась.
Оши Киус[24], который был с ним в лагере военнопленных под Вейкфилдом, рассказал мне эту и другие истории про него.
НА БОРТУ, 13 ИЮНЯ 1965 ГОДА
Около одиннадцати часов за нами заехал Вернер Трабер и отвез нас к судну. Гавани всегда возбуждают, во-первых, как царства титанов, масштабы которых превосходят человеческие, и потом как места с необычным оборудованием. Вдобавок зримое воплощение статических отношений — например, триста ватерклозетов, построенных в ряд на причале.
Друг и организатор этого путешествия препроводил нас на борт теплохода «Гамбург», где мы с ним еще и позавтракали. Каюту украшали розы от него и гвоздики от Юстуса, не забыты были и сигареты с виски. В этой «палате» нам предстоит прожить четыре месяца; она просторна, прекрасно обставлена, с двумя окнами, душем, туалетом и отдельной прихожей. Мы уже загрузили большой багаж.
Отплытие около четырнадцати часов, море спокойно. Вечером пришвартовались в Бремерхафене.
НА БОРТУ, 14 ИЮНЯ 1965 ГОДА
После завтрака работал.
Во второй половине дня по дамбе в город. Сначала в «Звериных гротах», узкой, но очень искусно возделанной полоске земли на берегу реки. Она показалась мне песчаной отмелью. Кроме огороженных площадок и плавательных бассейнов мы увидели вольер и аквариум, оба большие и в хорошем состоянии; очевидно, звери чувствуют себя здесь комфортно.
