Теодор Гладков - Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков
Добираться до стадиона, особенно в дни футбольных матчей, было не так-то просто: трамваи, начиная от Страстной площади и до площади Белорусского вокзала, брали штурмом. На каждой площадке (тогда они были открытыми) свисали наружу, едва не касаясь мостовой, гроздья пассажиров, естественно, безбилетников, которым не удалось втиснуться в битком набитый вагон.
Хорошо тренированный Саша Коротков с несколькими такими же приятелями-физкультурниками, частенько предпочитал добираться до стадиона пешком или неспешной пробежкой.
Здесь, на «Динамо», и в часы тренировок, и на соревнованиях он перевидал всех знаменитых спортсменов того времени: спринтера-бегуна Роберта Люлько, прыгуна с шестом Николая Озолина, боксера Константина Градополова, штангистов Яна Спарре и Николая Шатова. Девушки тогда выступали в широких холщовых или ситцевых шароварах, которые под ветерком или при быстрых движениях раздувались пузырями. Того требовали правила приличия. Когда однажды знаменитая Вера Прокофьева, капитан женской команды в хоккей с мячом, вышла на беговую дорожку в коротких спортивных трусиках, то остальные участницы, а также судьи, зрители просто обомлели. То было потрясение всех устоев морали и нравственности. Веру чуть не сняли со старта. Однако растерянность длилась недолго: уже на следующий день примеру Прокофьевой последовали все девушки-спортсменки, и отныне даже на первомайские парады на Красной площади они выходили в коротких майках без рукавов и в трусиках или в купальниках.
На соревнованиях по теннису особое впечатление на Короткова произвела своей элегантностью ига Всеволода Вербицкого, считавшегося тогда третьей или второй ракеткой страны. От знатоков со стажем он с удивлением узнал, что этот спортсмен — один из ведущих артистов знаменитого Московского художественного театра. (Вот как складываются традиции: впоследствии во МХАТе играли, порой в одних и тех же спектаклях, еще два теннисных чемпиона: И. Кудрявцев и Н. Озеров.)
Не по годам рослого, крепкого, с прекрасно реакцией и природной координацией движений Александра наперебой приглашали в свои секции тренеры по разным видам спорта. И он с непостижимой легкостью всего после нескольких тренировок не только выполнил все нормы комплекса «Готов к труду и обороне» (он сразу получил красивый, тогда еще на цепочке значок ГТО второй ступени категории «Отличник»), но и спортивного разряда.
Особой любовью Александра был, конечно, футбол. Московские клубные команды разыгрывали тогда первенство столицы. Чемпионат же СССР проводился между сборными городов и республик. Саша Коротков перевидал всех тогдашних выдающихся игроков страны.
Стадион «Динамо» навсегда вошел в жизнь Александра Короткова. Позднее он приезжал сюда на метро — здесь появились два своеобразной архитектуры наземных павильона у выходов к Северной и Южной трибунам, сам стадион опустили на три метра и надстроили трибуны, теперь они вмещали до шестидесяти тысяч зрителей. Еще позднее, в 50-х, Короткова, уже генерала, доставлял на «Динамо» персональный «ЗиМ». Здесь он провел, возможно, свои лучшие часы в жизни, здесь подстерегла его мгновенная, без агонии и мучений смерть…
Возможно, Александр, как и Павел, стал бы профессиональным футболистом, игроком, разумеется, того же московского «Динамо». Однако больше, чем футбол, захватил его другой вид спорта, в те годы далеко не столь популярный и доступный. Называли его тогда лаун-теннис, то есть, теннис на площадке, в отличие от тенниса настольного, в просторечии именуемого пинг-понгом. Последний в двадцатые годы был любим и распространен невероятно. Игровые столы имелись в каждом учреждении, и в обеденные перерывы, а то и после работы совслужащие с упоением гоняли маленький целлулоидный мячик.
Большой теннис — совсем другое дело, для него требовалась особая площадка — корт, дорогостоящие ракетки и мячи, специальная одежда и обувь. До революции то был спорт избранных, впрочем, таковым он остается и в наши дни. Не случайно, заработки профессиональных теннисистов, входящих в первую мировую десятку, уступают лишь гонорарам чемпионов мира по боксу и звездам американского баскетбола.
Кортов в тогдашней Москве имелось — на пальцах пересчитать. Одно из таких мест принадлежало все тому же спортивному обществу «Динамо» и располагалось на Петровке. Когда-то здесь была барская городская усадьба с большим садом и прудом, которой владел дед известного декабриста А. Одоевского. Потом усадьба перешла в чужие руки, сад вырубили, старинные палаты снесли и воздвигли доходные дома. Пруд засыпали, а на его месте более ста лет назад Императорский яхт-клуб оборудовал каток, который считался лучшим в городе. В 1889 году на его льду состоялся первый чемпионат России по конькобежному спорту.
Одним из ближайших друзей детства (и всей жизни) Саши был сосед по двору, физически крепкий и толковый Борис Новиков[3]. Отец Бориса работал на Петровке то ли сторожем, то ли завхозом, он же зимой ведал и заливкой катка. А потому Борис и его дружок имели возможность пользоваться и льдом, и кортами сколько угодно. Они и пользовались.
Пешая прогулка — денег на трамвай у ребят никогда не имелось — от Троицкой улицы через Цветной бульвар, Трубную площадь и Неглинку до Петровки не занимала много времени, если быстрым шагом, то получалась вроде бы разминка перед игрой. А там, если не было иных, законных посетителей, играй хоть до заката. Немудрено, что за короткий срок и Борис, и Александр стали для своего возраста и той поры весьма приличными теннисистами.
Бывало и так, что на корт приходил кто-нибудь из видных чекистов, а партнера для него на стадионе в это время не находилось. Тогда к сетке, сначала робея, а потом уже как нечто само собой разумеющееся, выходил либо Борис, либо Саша. Несколько раз Короткову приходилось играть против мрачноватого, неулыбчивого мужчины лет сорока пяти, с короткими усиками уголком, ходившего всегда в военной форме (летом в белой гимнастерке), но без знаков различия, и низко надвинутой на лоб фуражке. За всю игру он не ронял ни слова, закончив, лишь кивал головой в знак благодарности. То был сам Генрих Ягода, заместитель председателя ОГПУ.
Однажды, уже в 1928 году, к Александру, тогда зарегистрированному на бирже труда безработному, подошел невысокий, плотного сложения средних лет мужчина. Звали его Вениамин Герсон. Старейший чекист, в прошлом помощник Дзержинского, а теперь Менжинского и часто замещающего его Ягоды, был страстным любителем спорта, причем всех его видов, от шахмат до высшей школы верховой езды. Неудивительно, что в 1923 году именно он стал одним из самых ярых энтузиастов по созданию спортивного общества «Динамо». Герсон сумел заставить заниматься фигурным катанием самого Артура Христиановича Артузова, начальника КРО — контрразведывательного отдела ОГПУ, а затем ИНО — отдела иностранного, то есть внешней разведки. Зимой Короткову не раз приходилось видеть, как физически крепкий, хоть и невысокий Артузов с его неизменной, тогда еще непоседевшей «мушкетерской» бородкой старательно, но не очень искусно, выписывает на льду «восьмерки»… Саша, разумеется, и представить не мог в самых смелых мечтах, что в недалеком будущем ему предстоит под началом Артузова служить в ИНО.
