Габриэль Готье - Графиня Дракула. Невероятная история Элизабет Батори
Его песни уносили меня в дикие леса, где я, растворяясь в их звуках, будто сама делалась духом этих лесов. Иногда собиралась целая группа музыкантов, я специально держала у себя нескольких, ожидая его прихода. Тогда они играли столь прекрасные вещи, в сравнении с которыми блекнет музыка приемов Венского двора… А ведь я блистала при дворе, Рудольф рад был видеть меня, когда бы я ни появилась, а новый король помышляет лишь о том, чтобы меня уничтожить. Но я еще покажу им. И завещание я перепишу, нечего моим зятьям надеяться на богатства, пока я здесь — пусть потешатся, а когда меня оправдают, когда эти дураки поймут, что я всегда была права, тогда посмотрим, кто здесь главный.
*****Турзо приказал разбить все зеркала в замке. Как он мог?! Как же давно я не видела себя. Мне страшно подумать о том, как долго жизненная сила молодых не касалась меня. Я хочу зеркало, но лишь неверная рябь воды иногда дает мне взглянуть на себя. Я редко смотрю на себя, даже в эти лживые зеркала водной глади. Знаю — настанет день, когда самое лучшее зеркало смутится от собственной простоты, когда сможет увидеть в себе мою настоящую красоту.
Анна Дарвулия, моя ведьма, покинула меня, но еще до своей смерти она передала мне ключи, которые позволят мне радовать мир моей красотой всегда. И Он, когда являлся мне, подтвердил это. Он дал мне нечто очень важное, и нужно теперь лишь немного для того, чтобы мне удалось выполнить все должным образом. Пока я здесь, нечего об этом и думать. Хотя, может быть, мне удастся подкупить стражей. Они смертельно боятся даже заходить ко мне, лишь изредка открывая засовы. Звякают своими кольчугами, да шепчутся за дверью. Их не подкупить и золотом, которого у меня довольно. Но я знаю, кто падок до денег. Я знаю, кто, собирая пожертвования для своей церкви, думает, в первую очередь, о себе.
*****Иди сюда, мой верный кот. Я так и не дала тебе имени. Ты удивил меня. Я думала, тебе по вкусу лишь кровь служанок, а ты ловишь здесь мышей. Если ты и вправду любишь этих мелких отвратительных тварей, я подарила бы тебе целый замок, полный ими. Если бы не ты, я скорее подожгла бы эту проклятую комнату, чем согласилась бы здесь жить. Мыши, повсюду мыши, и лишь ты избавляешь меня от них.
Судьи приказали извести всех котов в замке. Но тебя им не достать. Твои глаза, глубокие, как непостижимое море, горят в полумраке, и я знаю, мы с тобой еще поживем так, как подобает особам высокой крови. Я уверена, будь среди животных сословия, ты был бы не меньше, чем графом. А, может быть, ты — кошачий император?
*****Слышу шаги по каменной лестнице. Он, как всегда шаркает и спотыкается, этот священник. Сейчас опять начнет… Он думает, я принимаю его из тайного желания раскаяться. А я терплю его общество лишь от невыносимой скуки. Этот мерзкий старик, знай он, сколько отвращения вызывает во мне, удавился бы в своей церкви. Когда он рядом, я прикрываю глаза и представляю на его месте совсем другого человека. Я не могу понять, кто он, но я знаю, что это — тот самый молодой и полный сил мужчина, которого мне так не хватает. Он иногда приходит ко мне в моих снах, и холодное утро, пронзенное предрассветным лучом из окна, после таких снов становится еще холоднее. Я не вынесла бы этого, не знай я, что мне уготована совсем другая судьба. Я точно знаю — я добьюсь своего, и ждать осталось недолго.
Шаги приближаются. Сейчас звякнет засов, и это отродье ввалится ко мне, начнет говорить о покаянии. Мне не в чем каяться. Не в чем. Покаялся бы лучше мой зять, который в тот день, когда они ворвались в мою кухню, перевернул ударом сапога жаровню с горячими углями, над которой извивалась, болтаясь на крюке, вбитом в потолок, нерадивая кухарка, не растопившая вовремя мой камин.
Глава 2. Марта: «Мать продала меня графине»
Шепот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
А. А. Фет, стихотворение без названияГрафиня Элизабет Батори вынуждена была искать служанок среди крестьян в отдаленных местностях. Слухи, которые окружали графиню, заставляли местных крестьян бояться отдавать ей на службу своих дочерей.
Сегодня матушка приказала мне собираться. К ней приходил кто-то, она с ним долго просидела, а потом говорит мне: «Завтра, Марта, поедешь к графине Батори в услужение. Приданое себе заработаешь, да жениха найдешь. А будешь смирной — так и хороших манер нахватаешься». Я — сразу в слезы. Говорю ей: «Не нужен мне жених, мой Мориц — самый лучший, за него и пойду». А она в ответ: «Твой Мориц последнюю рубашку донашивает, не пара он тебе. Завтра в город пойдем, купим тебе новое платье, да и отправляйся. Тебя Янош, графини слуга, сопроводит до самого замка».
*****Матушка моя, Пирошка Ковач, с тех пор, как батюшку моего, Микшо, турки в плен угнали, сама меня растила. Но хотя и одна она, да всего у нас вдоволь. После батюшки-то кузница осталась. А он слыл на всю округу первейшим кузнецом. Все мог выковать, чего ни пожелай. Сама-то я его не помню — совсем маленькой тогда была, а люди говорят, что к нему отовсюду ехали.
Понятное дело — и кузница добрая, и люди знают его, покупатели быстро нашлись. И за ценой не постояли. Мать деньги, вырученные за кузницу, разделила. Часть во дворе зарыла, а часть в дело пустила. Наняла в городе комнатушку, нашла нескольких женщин, которые готовить горазды, да и стряпню на базаре продавала. Лангоши получались — пальчики оближешь. Простое кушанье — лепешка горячая, да сыр, а от покупателей отбою не было.
Только так Пирошка, мать моя, все скрытно сделала, что и в деревне-то не знал никто. Уже и хата наша едва стоит, а она все барыши считает, да приговаривает: «Это тебе дочка, все тебе. Вот найдем тебе жениха достойного, чтоб не на приданое твое позарился, а ты ему люба была, тогда и откроем наше богатство. А хата пусть стоит, пока не развалится, а то — подправим сейчас, так слухи-то и поползут, а нам слухи ни к чему».
*****По мне, так нет разницы, богат ли жених, или беден, лишь бы любили мы друг друга. А с Морицем мы выросли вместе, с малых лет друг друга знаем. Пока малышами-то были, так друг друга не замечали, играли себе, как прочие дети. А вот подросли, стал он на меня заглядываться, да я ему тем же отвечала. И чем плох Мориц? Парень работящий. Хоть и без родителей он рос, убили их, да барин взял его на свой двор работником. Он на все руки мастер. Днем скотину пасет, вечером песни поет. Поднялся чуть, справил себе хатку на окраине деревни, хоть и маленькую, да ладную, и чистую. Мориц-то не пил, и гулящих женщин к себе не водил. Хозяйку в свой дом ждал. А чем я не хозяйка? Пусть он и не богат, но чем плохи те богатства, что мать для меня собирала? Ведь многого для счастья не нужно, были бы мир в доме, да любовь.
