Ирина Измайлова - Тайна Игоря Талькова. «На растерзание вандалам»
Настоящая русская женщина.
Хотя по крови она была русской лишь наполовину, и даже при получении паспорта собиралась вписать в пятую графу совсем другую национальность – «немка». Отговорил ее от этого отец. По вполне понятным причинам…
Семья Ольги Юльевны была настоящая, крепкая. Семья, где муж и жена искренне любили друг друга. Время, в которое им довелось жить, обрушило на них столько испытаний, что впору было отчаяться, потерять самое веру в жизнь. Однако, возможно, именно эти испытания укрепили их и заставили еще сильнее сплотиться, еще крепче поддерживать друг друга.
«Родители мои родом из Ставропольского края: мама, Татьяна Ивановна Мокроусова, из крестьянской семьи, а отец, Юлий Рудольфович Швагерус, немец по происхождению, родился в семье кожевника в селе Иноземцево недалеко от Пятигорска. Предки мои по линии отца жили в тех краях со времен Екатерины II, которая переселила немцев из Европы на Северный Кавказ. Образовалась колония Каррас, а проще – Иноземцево, название которого говорит само за себя. Немцы всегда отличались трудолюбием, были деловым народом, знающим многие ремесла. Вот и дед мой обучил детей своих кожевенному делу. Папа стал разъезжать по деревням, выделывать кожи.
Родилась я в 1924 году, принесшем с собой страшный голод. Городская жизнь была невыносимо тяжелой, и мама в надежде на то, что в деревне отец всегда найдет работу по специальности и обеспечит семье кусок хлеба, стала уговаривать его переехать в село Новоселицкое, где жила вся ее родня. И действительно, папа поступил писарем в контору, а по вечерам занимался выделкой кож – тяжелым, изнурительным трудом, как я поняла позднее. Но ничего не поделаешь, нужно было обеспечивать семью. Естественно, со всех сторон пошли заказы, и папа стал неплохо зарабатывать. Мы купили лошадь, корову, поросенка, обзавелись хозяйством и по тем временам зажили крепкой жизнью.
Но начались разговоры о коллективизации, и пришлось собираться назад, в город. Отец туда вернулся в 1928 году, устроился на работу, а через год забрал маму и нас (к тому времени родился мой брат Володя). Мы везли в город корову, телку, зерно и были уверены, что первое время проживем безбедно… Однако процесс раскулачивания коснулся и городских жителей, нас в том числе. И только когда мама привезла из деревни документы, подтверждающие, что ее родные своего хозяйства не имели, всю жизнь батрачили да к тому же два ее брата погибли на фронте в гражданскую войну, нас оставили в покое (хотя с коровой пришлось расстаться)»[2].
Семья поселилась в городе Минеральные воды. Ольга Юльевна вспоминала, что жили хотя и небогато, но дружно. Родители старались, насколько могли, ни в чем не отказывать детям, хотя и не баловали их, и те понимали, что лишнего им дать просто не могут. Отец и мать заботились не только о том, чтобы дети были сыты и одеты, но старались дать им хорошее воспитание и образование.
«В доме никогда не было дорогих вещей (мама купила, помню, дешевый коврик, повесила на стену и была очень довольна), но, если в Пятигорск приезжал цирк или зверинец, родители на сэкономленные деньги везли нас на представление. Ездили мы и в Железноводский парк. Отец вообще очень много внимания уделял детям, с удовольствием занимался с нами… О детстве у меня самые радостные, самые светлые воспоминания.
В школьные годы я много читала, любила музыку, театр. С первого класса участвовала в самодеятельности: танцевала, пела, играла на разных инструментах»[3].
Начальное музыкальное образование Ольге Швагерус дал ее отец. Юлий Рудольфович сам был очень музыкален. Даже живя в деревне, постоянно, напряженно работая, он участвовал в самодеятельных спектаклях, сам их организовывал.
Самодеятельные музыкальные спектакли Юлий Рудольфович ставил и в Минеральных водах, хотя и там работал сверх нормы, чтобы обеспечить семью, прокормить и одеть детей. Он пошел работать на городской телеграф, работал сразу на четырех аппаратах, иногда сутками оставался на службе.
Жена между тем обшивала всю семью, готовила, занималась с детьми. То есть жили как и положено, как в России и во всех христианских странах было заведено: мужчина добытчик, защитник, «каменная стена», жена – хранительница домашнего очага.
С разрушением этих естественных, Богом установленных отношений в России и в Европе и началось разрушение нормального общества, общественных отношений. В Европе чуть раньше, у нас – чуть позже, но сути это не меняет.
Да, семья Швагерусов жила нелегко, но очень счастливо, хотя, конечно, в душе у взрослых не могла не осесть горечь. Ведь им пришлось уже раз сломать привычный уклад своей жизни, над ними уже висел дамоклов меч репрессий, лишь потому, что родня Татьяны Ивановны была из работящих крестьян и едва не угодила в «кулаки», а сам Юлий Рудольфович, труженик из тружеников, сумел тяжелейшим трудом заработать на лошадь и поросенка.
На новом месте, почти что с чистого листа они вновь наладили свою жизнь, да так хорошо, что дети и не заметили перенесенной родителями драмы. И чувствовали себя счастливыми. Но надвигалась новая гроза. В Германии к власти пришли фашисты, союз между ними и советским руководством оказался непрочным, да и мог ли он быть прочен, если Гитлер не скрывал своего стремления овладеть богатыми землями России, ее сырьевыми ресурсами, обзавестись дешевой рабочей силой, и Сталин, разумеется, понимал шаткость пакта Молотова-Риббентропа. Понимал вождь советской империи и всю опасность, которую представляла собой мощнейшая военная машина вермахта, усиленная войсками подчинившихся Гитлеру и подчиненных им стран.
Кроме того, он опасался и собственного народа, пускай и зомбированного советской пропагандой, но все равно таящего в себе глубоко спрятанный огонь внутреннего сопротивления. Не мог великий народ, сломленный обманом и раздавленный колесом репрессивного гнета, не сохранить, тем не менее, с одной стороны, памяти о прошлом настоящей России, с другой стороны, не желать, хотя бы и подсознательно, духовного и физического освобождения.
Кроме того, многие видели, что как среди руководства совдепии, так и (особенно!) среди аппарата подавления (части особого назначения, лагеря для заключенных) основную часть составляли не русские люди. В свое время Солженицын после публикации в США «Архипелага ГУЛАГ» выиграл судебный процесс, ответив судебным иском на обвинение его в антисемитизме. Обвинение было явно поспешным и непродуманным, оно лишь привлекло дополнительное внимание к проблеме, на которую без поднятого СМИ шума, возможно, никто и не обратил бы внимания. Писатель всего-навсего поместил на задней стороне обложки книги фотографии начальников всех советских лагерей. Все лица носили явный отпечаток ближневосточного происхождения, да и большинство фамилий говорили сами за себя. Солженицына тут же объявили антисемитом. Он подал в суд и… выиграл процесс, ибо фотографии были подлинные, и факт превосходящего большинства начальников-евреев в системе ГУЛАГ был тоже подлинный.
