Мария Баганова - Рудольф Нуриев
С его возвращением семье Нуриевых наконец-то дали обещанную — не квартиру — комнату!
Это была четырнадцатиметровая комната в коммунальной квартире на улице Свердлова — в центре города. Там они и жили вшестером — но теперь уже одни, без подселений. И там в отличие от жуткой развалюхи из кизяка было тепло, в доме была нормальная печь и общая кухня. А самое главное — там был водопровод, а вот канализации не было. В туалет, как и раньше, надо было в любое время года идти «на двор».
В отличие от Фариды Хамет не воспринял всерьез увлечение сына танцами, по его мнению, это было немужским занятием. Он старался приобщить мальчика к «настоящему делу» и учил его лить пули для охотничьего ружья, сердясь и досадуя, что юный Рудик скучает во время этого занятия. Хамет хотел видеть в мальчике будущего солдата — ине мог найти в сыне ни одной черты, которая соответствовала бы его собственным мечтам. Он взялся за воспитание мальчика сам, но это привело лишь к еще большему взаимному отчуждению. Взаимоотношения Хамета с сыном приняли характер непрекращающейся борьбы. Однажды он повел сына в лес на охоту. Довольно быстро он сообразил, что сын создает излишний шум, распугивая дичь. Тогда он оставил его на полене рядом с рюкзаком, а сам ушел. Отлучка затянулась. Спустя сорок лет Рудольф вспоминал это гнетущее беспомощное ожидание, как он увидел дятла — и он его напугал. Когда Хамет, наконец, спустя час вернулся, Рудольф уже горько рыдал от испуга и одиночества. Хамет не выносил слез и лишь посмеялся над происшествием, а потом так же, со смехом, пересказал все жене. Обычно сдержанная Фарида в тот раз не на шутку рассердилась и долго не могла простить мужу его жестокости. А в глазах отца Рудольф окончательно стал слабаком и маменькиным сынком.
Больше он на охоту не ходил.
Рудольф Нуриев в кружке народного танца считался одним из самых талантливых учеников. В школе знали про его увлечение итои дело отправляли мальчика на всевозможные мероприятия — танцевать. Ему аплодировали, но мальчики потом все равно подсмеивались, подшучивали, возможно, завидуя. Но болезненно обидчивого Рудика их шутки больно ранили.
Таисия Халтурина, школьная учительница, вспоминала, что Рудик был очень неконтактным мальчиком. Он был немного задиристый, и ребятам не нравилось, что у него были способности. какими другие не обладали. Ей не единожды приходилось мирить Рудика и весь класс. К тому же отметки по школьным предметам оставляли желать лучшего.
В школьных характеристиках его появляются записи: «Нуриев очень нервный, подвержен приступам гнева, часто дерется с одноклассниками». На уроках он часто не слушал учителя, а мечтал, думая о чем-то о своем. Если учитель или одноклассники замечали его состояние, то Нуриева больно щипали или толкали, стараясь пробудить от грез.
Отец, наблюдая за сыном, хмурился и даже частенько бил его за танцы дома. А вот мать всегда становилась на сторону сына! Однажды Хамет даже обратился к учительнице, попросив повлиять на Рудольфа, отвратить его от танцев. Но Халтурина не стала этого делать, не желая губить юный талант. К тому же ее восхищало, как настойчиво и упорно Рудольф Нуриев идет к своей цели. «Он был очень упорный, очень настойчивый».
Хамет же мечтал, чтобы его сын получил техническое образование и стал инженером. По мнению отца, тогда он смог бы твердо стоять на ногах. Танцы же к почтенным занятиям не относились: всех артистов Хамет считал пьяницами и разгильдяями. Он наотрез отказался купить сыну пианино, мотивируя это тем, что в крошечной комнате его негде поставить. К тому же пианино было бы невозможно носить с собой, чтобы развлекать музыкой друзей. Взамен Хаммет предложил купить сыну баян, чтобы музыкой и песнями развлекать компанию. Необщительного, замкнутого Рудольфа такая перспектива совсем не прельстила.
Когда Рудику исполнилось десять лет, он поднялся на новый уровень — его приняли в танцевальный кружок при Дворце пионеров. Дом пионеров и школьников в Уфе был открыт в 1936 году. До Великой Отечественной войны он располагался в доме № 61 по ул. Зенцова, переименованной в 1937 году в ул. Ленина. В его многочисленных кружках занимались более тысячи воспитанников. Огромный вклад в развитие танцевального искусства в Уфе внес балетный кружок. Кружок танца вела Анна Ивановна Удальцова, профессиональная танцовщица, выступавшая некогда в кордебалете у Дягилева. А надо сказать, что Дягилев даже в кордебалет плохих танцовщиков не брал. Потом она вышла замуж за белого офицера, он попал в тюрьму, а после его освобождения их обоих сослали в Уфу. В свою студию Удальцова принимала далеко не всех. Прежде всего она потребовала, чтобы Рудик продемонстрировал ей, что уже умеет. Он станцевал гопак и лезгинку — Удальцова была поражена и очарована.
Тогда ей было чуть более шестидесяти лет, это далеко еще не старость, но выглядела она на все семьдесят: сказывались жизненные невзгоды. К счастью, жизнь забрала у Анны Ивановны лишь красоту, пощадив ее здоровье: первая учительница Рудольфа Нуриева дожила до ста трех лет и умерла в один год со своим прославленным учеником. В 1989-м, когда Нуриеву разрешили вернуться в СССР и посетить Уфу, они встретились. Глаза Анны Удальцовой светились искренней радостью. Она обнимала и целовала своего ученика, живо интересуясь его выступлениями. По воспоминаниям друзей, Удальцова всегда была очень добрым человеком, но в то же время ей был свойственен определенный снобизм: она относилась к маленькому Рудику хоть и ласково, но все же с пренебрежением, порой называя его «неумытым татарчонком».
Нельзя утверждать, что Нуриеву все давалось легко. Напротив! Он был слабым мальчиком: сказалась его нелюбовь к играм на свежем воздухе и порой диковатым забавам мальчишек. Так, когда преподаватель велел развести в стороны прямые руки и так делать упражнения, то Рудик долго не выдерживал такой позы, сгибая руки в локтях и поджимая пальцы. Впоследствии у него уйдут долгие часы упражнений на то, чтобы наработать мышечную массу и закалить свое тело.
Прозанимавшись с Рудиком некоторое время, Удальцова заключила: ему необходимо ехать в Ленинград, или как она привыкла называть этот город — в Санкт-Петербург. Только там он получит желаемое образование, только там его научат мастерству классического танца. Удальцова знала, о чем говорит: в Ленинграде жила ее дочь, и старая балерина каждый год ездила ее навестить и обязательно посещала Мариинку — Кировский театр.
Удальцова дала Рудольфу первые уроки классического танца, а в 1953-м при театре открылась уже настоящая балетная студия, где преподавали вышедшие на пенсию солисты Уфимского театра оперы и балета. Нуриев перешел в класс бывшей балерины Мариинского театра Елены Константиновны Войтович. Уважение к ней он сохранил на всю жизнь.
